аэропортовые службы. Звонят отовсюду: из спасательных служб, от официальных органов, представителей власти, средств массовой информации. Все хотят знать подробности. И единственный источник связи – радиосигнал.

06:25:36–06:27:31

Диспетчер: СЖР 178 Гордому.

Пилот: На приеме.

Диспетчер: СЖР 178, не подскажете количество пострадавших?

Пилот: Пострадавших нет.

Диспетчер: СЖР 178, вас понял, пострадавших нет. Все эвакуированы, правильно понимаю?

Пилот: Все эвакуированы. Вы нашли наше местонахождение? Мы маяк аварийный включили.

Диспетчер: Все аварийные службы оповещены.

Пилот: Спасибо.

Значит, спасатели уже в пути. Сейчас важно не дать случиться пожару на борту. Людей отвели на безопасное расстояние. Нужно спасти ценности и документы, которые остаются на борту.

06:48:10–06:48:29

Пилот: На приеме, СЖР 178. На приеме. На приеме.

Диспетчер: СЖР 178, а не подскажете ваше местоположение?

Пилот: Минуточку.

Пилот: СЖР 178.

Диспетчер: Ответил Гордый, СЖР 178.

Пилот: Координаты.

ЭВС: 30.46.55.7՛ северной широты. 38°15,7՛ восточной долготы.

Диспетчер: Широты еще раз подскажите.

Пилот: 55°30,6՛ северной широты, 38°15,2՛ восточной долготы.

Диспетчер: СЖР 178, еще раз широты подскажите, пожалуйста.

Пилот: Координаты 55°.

Диспетчер: Есть.

Пилот: 6 северной широты.

Диспетчер: Есть 6.

Пилот: 15 точка 7 восточной долготы.

Диспетчер: Все принял.

Неизвестно, почему не сработал аварийный маяк. Местоположение воздушного судна пришлось определять по координатам. Как раньше, как в старые добрые времена, до изобретения GPS и ГЛОНАСС[2]. В этот день многое делается «по старинке». Связь по радио, координаты – по широте и долготе. Главное, что все сделали быстро. Не дали разрастись панике. Эвакуировали и спасли людей.

Глава 17

Идем правее, на солнце, вдоль рядов кукурузы

Секунда ушла на то, чтобы прийти в себя. Сиденье станции еще не успело убраться в свое исходное положение, а я уже была возле двери аварийного выхода правого борта. Еще мгновение потрачено на то, чтобы выглянуть в маленькое окошко эвакуационного выхода. За ним, насколько хватало взгляда, расстилалось ровное зеленое поле. Но любоваться природой некогда. Главное, что не видно следов огня, дыма и всполохов света от пожара, а значит, можно открывать двери. Опасности сгореть в огне снаружи нет.

Это только кажется, что все уже позади. Я понимаю, что самолет вылетел из аэропорта, заправленный горючим под завязку. Едва ли посадка на землю прошла бесследно для бензобаков. Малейшая искра или капля авиационного керосина могут привести к взрыву.

Ручка селектора находится в положении готовности. Резко поднимаю рычаг открытия двери до упора. Пытаюсь открыть аварийный выход. Не открывается. Секундное замешательство, и тут же всплывают в памяти уроки по аварийно-спасательной подготовке: «Дверь открывается постепенно по мере наполнения трапа эвакуации». Так сделано, чтобы пассажиры в спешке не выпадали из салона на землю.

В этот момент дверь начала постепенно открываться. Послышалось шипение, как будто выходит сжатый воздух. Замечательно! Трап работает! Главное, чтобы открылась полностью. Небольшая щель между дверью и корпусом самолета увеличивается. Мне кажется, что проходит не меньше полминуты. На самом деле все случилось гораздо быстрее. Это мой разум в состоянии стресса работает быстрее и будто замедляет ход времени.

После жесткой посадки спасательные средства работают как надо. Снаружи в салон начинает поступать воздух. На фоне утренней свежести явственно чувствуется запах авиационного топлива. Значит, баки все-таки повреждены. Еще ничего не окончено! Есть опасность возгорания топлива. За мной уже стоят пассажиры. Хорошо, что нет паники. Дергаю ручку в проеме двери – это последнее, что нужно сделать, – и даю команду пассажирам эвакуироваться друг за другом. Хорошо, что попались сознательные люди. Никто не паникует, не кричит, не толкается. Людской поток устремляется к открытому мной аварийному выходу. Я, подгоняя их, кричу: «Быстрее, быстрее, быстрее!» Вообще-то тут нужно кричать команды, причем на английском. Думаю, если среди спасающихся затесался англичанин, то он давно сообразил, что нужно делать. Пассажиры прыгают на трап. Замешательства нет, никто не пытается забрать свое имущество. Все стараются побыстрее выйти из самолета.

Одной двери мало. Нужно открыть второй аварийный выход по левому борту, чтобы поскорее вывести пассажиров из воздушного судна и дать им возможность уйти на безопасное расстояние. Я проталкиваюсь сквозь толпу эвакуирующихся к аварийным дверям напротив. Там уже стоят люди и ждут начала эвакуации. Никто не паникует. Бросаю короткий взгляд в окошко. Огня и задымления нет. Значит, можно открывать. Осматриваю ручку селектора. Все в порядке! Положение armed и красное табло. Трап в состоянии готовности. И снова я поднимаю селектор открытия двери до упора, как учили на уроках АСП (аварийно-спасательной подготовки). Вроде все идет по плану.

Не тут-то было! Дверь начинает отъезжать в строну как обычно, но я не слышу шипения сжатого воздуха. Понимаю, что это непорядок. Так быть не должно. И в этот момент массивная конструкция замирает, открывшись примерно наполовину. Видимо, корпус повредился при посадке, и механизмы заело. Я тут же вспоминаю слова преподавателя курса по АСП: «Если аварийная дверь не открылась сама по какой-то причине, то человеческих усилий не хватит, чтобы ее открыть».

В этот момент пассажир предлагает помочь с дверью и направляется ко мне. Быстро отстраняю его в сторону, загораживаю выход и как можно строже кричу, чтобы он не подходил к проему. Не приведи бог, если он выпадет наружу и травмируется после всего, что произошло. Скорее от отчаяния, чем веря в успех, я изо всех сил толкаю аварийную дверь одновременно ногой и рукой.

Наверное, стресс придает людям нечеловеческие силы. Дверь начинает медленно открываться. Вот тебе и уроки АСП! Все же можно открыть, если попытаться. Не уверена, что смогу повторить это еще раз.

Второй аварийный выход открыт полностью, но резиновые сходни так и не появились. Дергаю за ручку дублирования, или, как ее еще называют, «ручку ручного наполнения трапа». Она находится сверху в проеме двери и опечатана пленкой. Рукоятка легко выходит из паза, и я с облегчением слышу уже знакомое шипение. Трап начал надуваться. Проходит буквально несколько мгновений, и он уже готов принять эвакуирующихся.

Я командую пассажирам покинуть салон. Сама в этот момент оборачиваюсь. Оказывается, внутри самолета почти никого не осталось. Несколько человек стоит за моей спиной. Больше никого. Удивительно, как быстро можно покинуть самолет. Никто не испугался выпрыгнуть на шаткую резиновую поверхность. Взрослые придерживали детей и помогали пожилым. Настоящая командная работа! И тут очередь на эвакуацию неожиданно закончилась. Неужели никого больше нет? Посмотрев направо и налево, никого не вижу.

Пробегая вдоль пассажирских рядов, заглядываю между сидений, проверяю, что все эвакуировались. Для верности бегу в обратную сторону по проходу. В салоне пусто. В этот момент оборачиваюсь и вижу Яну. Она мне кричит: «Аля, все вышли, эвакуируемся!» Киваю головой и выхожу из аварийного выхода. Все как учили. Группируюсь и спускаюсь по резиновому основанию на землю.

Уже внизу понимаю, что земля очень влажная, ноги мгновенно проваливаются и утопают, обувь сковывает шаг. Идти на каблуках практически невозможно.