выглядеть какой-нибудь островок. Но желательно, конечно, свой. Временами ему в этом помогал Шурх – корабельный квопл, доставшийся в придачу вместе с кораблём. Выглядел этот квопл как каплеобразный попугай красного цвета и большими, практически во всю голову, глазами. И хоть он и был покрыт самыми обычными перьями, на ветру они по какой-то неизвестной причине шуршали подобно смятой бумаге. Отсюда и такое прозвище. Вот и сегодня заметив вдалеке маленькие, но гордо расправленные крылья с сине-золотыми колечками на концах, великан улыбнулся и достал из кармана спелый персик – любимое лакомство пернатого помощника.

– Нашёл! Нашёл! – усевшись на протянутую Клаусом руку словно на ветвь, шумно прокричал Шурх. Как и многие обычные попугаи, он также умел запоминать и воспроизводить человеческую речь, правда общение с Рэтовской шайкой-лейкой явно не пошла ему на пользу. Будучи таким же сообразительным, как и Паф, этот пернатый птиц порой выдавал такие, отлично подходящие под ситуацию, но испорченные забористой пиратской бранью, перлы, что Лиз наливалась краской не хуже доспевающего под тёплым солнышком яблока, а если поблизости находился Фил – бросалась к нему, стремясь уберечь детские невинные уши от столь неподобающей похабщины. А вот великана это всегда забавляло, и он мог даже позволить себе захохотать в голос, если перл выдался особенно удачным, за что девушка возмущённо обзывала его дрянным пиратом.

– Молодец, – похвалил его улыбнувшийся ещё шире Клаус и протянул лежавший на раскрытой ладони персик. Шурх на радостях пропел что-то, знакомое только ему одному, и принялся тормошить угощение крючковатым клювом. Мечник наблюдал за этим с трепетным восторгом, параллельно умудряясь взъерошивать мизинчиком мягонькие пёрышки на груди попугая. – Надо рассказать об этом Лиз и Филу, – проговорил он, когда на ладони осталось лишь идеально чистая сморщенная косточка.

Лиз отыскалась быстро: свесилась с перил неподалёку от штурвала и что-то там колдовала, изучая водные течения и определяя оптимальный курс, по которому следует вести корабль. Помогала ей в этом Паф. Ну как помогала – сидела рядом, болтала лапками и выслушивала поток нескончаемых жалоб дозорницы, время от времени выдавая глубокомысленные «паф». После каждого такого изречения девушка ненадолго приостанавливала свою деятельность, поворачивалась к квопл и с ироничной улыбкой говорила, что только она одна её и понимает. Вообще за прошедшие дни они успели неплохо так сблизиться и со стороны выглядели как настоящие подружки, – что вызывало у Клауса лёгкую ревность, – хотя это было и немудрено. Их дружба завязалась неслучайно.

Всё началось вечером после отбытия, когда Клаус таки разузнал у Фила о болезни Лиз и с боем, но всё же заставил её показать ранение, оставленное демоном, тем самым успешно подтвердив зародившуюся ещё на мертвяке догадку. В плохо заживающих вздутых шрамах, своим видом напоминающих прерывистую воронку водоворота, скрывались остатки демонической скверны. До смертельной дозы не дотягивали, да и Сила в основном подавляла пагубный эффект, однако у этой заразы была одна очень даже скверная привычка множиться и разрастаться, вытягивая частицы себя буквально из воздуха и сливаясь с ними. В какой-то момент дар просто переставал справляться со всё разрастающимся очагом, и вот тогда наступала адская боль. Элизабет спасалась от неё заживляйкой26, однако мазь лишь временно нейтрализовывала очаг, – это позволяло Силе возвратить контроль над ситуацией, – но не избавлялась от него окончательно, и в итоге рано или поздно всё повторялось вновь. И вот здесь, как и в случае с самим Клаусом, на помощь пришла Паф. За считанные секунды простым прикладыванием лапок к осквернённой ране она вытянула из тела девушки всю дрянь без остатка и наконец избавила её от невыносимых страданий, мучавших бедняжку на протяжении последнего полугода. В тот миг, когда это только-только случилось, Лиз будто заново ожила, расцвела и душой, и телом подобно несгибаемому весеннему цветку, который сумел пробиться сквозь оледенелый слой снега, чтобы подставить теплым солнечным лучам озябшие после изнурительной борьбы лепестки. Ходила и улыбалась всему, что видела, включая Клауса, но ровно до тех пор, пока тот не спихнул на неё все заботы о корабле, таким образом пробудив вздорную и несдержанную дозорницу ото сна.

– Привет, – подойдя со спины, пробасил мечник. От неожиданности обе девочки чуть было не улетели за борт, благо вовремя были удержаны от падения сильными руками, и теперь две пары возмущённых голубых глаз сверлили великана негодующим взглядом.

– Ты чего подкрадываешься, дрянной пират?! – рассердилась Элизабет.

– Паф! – вторила ей ушастая подружка.

– Хотел сказать, что Шурх обнаружил какой-то остров.

Сказанные слова немного смягчили сердитость девушки.

– Думаешь, твой?

– Не имею ни малейшего представления. Вот доберёмся и узнаем. Эй, Шурх, – окликнул кружащего в небе над головами попугая Клаус, – показывай дорогу!

– Свистать всех наверх, ребятки! Отправляемся! – во всю глотку прогорланил квопл и тотчас устремился к острову, покачивая на ветру своим куцым хвостом, состоящим всего из трёх очень длинных перьев.

– Как рванул то. Точно коршун, – с улыбкой пробормотал великан и повернулся к дозорнице: – Подсобишь, Лиз?

Элизабет, уже в сотый раз задающаяся вопросом, зачем она до сих пор помогает презренному пирату, обречённо вздохнула, коротко кивнула головой и направилась к корме, чтобы повторить тот нехитрый фокус, с помощью которого отправила команду Рэта в незабываемое путешествие по морским просторам. Сейчас, когда болезнь была излечена, больше не было необходимости сдерживаться, и девушка могла свободно пользоваться своим даром столько, насколько хватит её сил. Поднявшись по ступенькам на полуют, дозорница подошла к ограждению, удобно устроилась на полу лицом к морю, свешивая ноги через широкие зазоры между столбиками, вытянула окутанные Силой руки перед собой, закрыла глаза и сосредоточилась. Крупные водяные капли начали немедленно стекать с ладоней в спокойные солёные воды, тревожа их, заставляя пузыриться и дыбиться, волнами врезаться в днище корабля, придавая скорости и толкая его вперёд.

– Следи за штурвалом, – не оборачиваясь, повелела она Клаусу и, не удержавшись от колкости, добавила: – В кой-то веке сделай хоть что-то полезное.

– Понял, принял, – ответил тот, крепко берясь за две горизонтальные рукоятки рулевого колеса.

Паф тоже не захотела оставаться в стороне, а потому взобралась на нос корабля и неотрывно наблюдала за парящим силуэтом Шурха, отдавая команды лево/право руля мечнику. Вернее сказать, она хотела, чтобы команды звучали именно так, но всё что слышал и видел умилявшийся Клаус – паф, и вскинутая в нужную сторону лапка. И дабы не смущать маленького навигатора, громко цитировал её команды перед поворотом.

– Мы что, куда-то спешим? – из-за двери, ведущей к каютам, на палубу высунулся заспанный Фил и протяжно зевнул, потирая глаза болтающимся рукавом небрежно надетой рубахи.

– На найденный Шурхом остров.