повела плечом Ветролова, и накинутый поверх платья платок чуть съехал. — Как Царица Частей Света, желаю знать, что происходит в них, как живут мои подданые, от чего страдают…

— Трёх Частей, — напомнила ей Водолина, — которые чести лишились. А мы сейчас в четвёртой. Таков был уговор. — Она подмигнула и заговорила обыденным тоном: — Может, настой принести? Для памяти. Вижу я, Ваше Величество, что вы в смятении. Путаетесь, забываете.

Царица вздохнула. Украдкой оглянувшись на детей, она обвела взглядом публику и дёрнула уголком губ.

— Ваша царица рада, что все довольны и сыты.

— Но мы не… — начал-было мясник, но тут же получил от старосты тычок в спину и замолчал.

— Также благодарю и за радушный приём. А теперь хочу осмотреть, как ведунья живёт, чем лечит. Позволишь, Водолина, пройти в твой дом? Поговорим.

— Ну пойдём…те, Ваше Величество.

Одаривая жителей улыбкой, Ветролова последовала за женщиной. Царевичи с царевной увязались за Альдоной, поддразнивая и шутя, на что та лишь хихикала. Дети ей понравились.

Войдя в маленькую избу с потолком таким низким, что его можно было рукой потрогать, Водолина указала на деревянную лавку возле стола.

— Садитесь.

— Арсений, Артемий, Златослава, — подала голос Ветролова, — пусть Альдона вам сад покажет. Там должны расти удивительные растения, которых на юге и не найти.

Альдона удивлённо глянула на мать, но та лишь коротко кивнула. А затем, убедившись, что все дети с гиканьем убежали, тяжело опустилась на край скамьи. Она посмотрела на Царицу таким взглядом, что вода в стоявшем на столе кувшине вскипела.

— Зачем пожаловала на самом деле? Не ври мне.

Ветролова чуть помялась, но, собравшись с духом, взглянула ведунье в глаза:

— И не собиралась. Много лет прошло с тех пор, как мы виделись… Меня печалит, что расстались плохо. Не по-сестрински, — вздохнула Царица.

Водолина громко фыркнула:

— Ишь, как заговорила! Расстались мы под стать твоей натуре. Видать, что-то серьёзное произошло, коли ты про родство вспомнила. Но вот так же ли силён зов крови был, когда ты Части Света, поровну поделённые, у Огнелады и Земляры забирала? Или когда мать нашу, что Небесным и Подземным мирами управляет, права на землю вступать лишила? Неужто совесть замучила?

Царица поджала губы:

— Ты не понимаешь. Думаешь, что из ненависти я это делала. А я, наоборот, из любви! Не могла по-другому.

— Из любви? — изумилась Водолина. — Уж не к Полозу ли, коему была в жёны обещана Земляра? Время потрепало тебя, Царица. Из ума уже выживаешь, всё в голове перемешалось. Так я напомню. Ты знала, как нам на судьбе написано было: Земляра для Полоза рождена, и союз бы их привёл Север к небывалому величию. Огнелада с Индриком, Повелителем Зверей, на Юге обустроилась бы. Тебе Восток, коим Соловей управлял, достаться должен был. Ну а мне с Тритоном всеми западными водами командовать нарекли. А ты что натворила? По Полозу сохла, да так, что отродье змеиное выносила! А когда поняла, что не получить разрешения на смену суженого, Индрика опоила да на себе женила. Знала, что с его зверями сможете все Части Света к рукам прибрать и рты позатыкать тем, кто супротив обмана твоего пойдёт. Ты не токмо сёстрам жизни испоганила, ты всю судьбу, матерью нам уготованную, под свой лад перестроила! А теперь и ко мне заявилась. Не постыдилась же, ведьма, после того как Тритона кат твой до тростинки высушил! Уговор был, Ветролова: я прячу змеёныша, чтобы народ всех Частей с вилами не пошёл на земляную тварь, а ты ни нас с дочерью, ни Запад не трогаешь, — напомнила Водолина.

— Я за тем и пришла! — Ветролова стиснула кулачки так, что побелели костяшки. — Обмен хочу предложить. Сделать всё правильно.

— Чего? Это какой же?

— Отдай мне дитя моё единственное. Ты же поняла уже, что Арсений, Артемий и Златослава не родные мне? Они слишком… хороши. Добрые, светлые. Живые, как птички певчие… Это Огнелады потомки. От Индрика.

Водолина присвистнула, откидывая с лица волосы:

— Почуяла, что теплом от детворы веет, но об истинном происхождении не догадалась. Как же вышло так, что Индрик, коего ты в узду запрягла, как вола обыкновенного, сумел-таки с Огнеладой воссоединиться?

— У нас с ним взаимовыгода. Не смотри так. Я не зло сущее, как ты меня воспринимаешь. Договариваться умею, и слова свои держу. Силён оказался Царь. Из-под контроля моего выходить понемногу стал. Пришлось пообещать, что не буду против их встреч с Огнеладой, если он власть над всеми Частями удержит. И что объявим их детей законнорождёнными. Цесаревич Арсений займёт престол.

— А Индрику почто тебя слушать тогда? Раз к отраве тело попривыкло.

Ветролова помялась:

— Он давно мечтал земли Полоза отобрать, но куда ему с Великим Змеем тягаться! На дух не переносили друг друга. А Полоз смириться не мог, что Царь Зверей его считал тварью земной. За равного не принимал. Мне же Полоз доверял, и я сделала так, что он исчез, и не мешал больше Царю. Ветра спели колыбельную, он и уснул. Надолго. До тех пор, пока либо сама не захочу разбудить, либо пока родная кровь не прольётся. Я себя обезопасила, как могла. Знала, что сохранишь ты нашего ребёнка. И один тогда вариант останется.

— Чудно, чудно… А говоришь-то как — будто пава по воде плывёт! Начиталась, поди, умных грамот, простой люд заморскими словами пугаешь. Сказки твои хоть бери — и прямо сейчас детишкам пересказывай. Ну а мне-то зачем всё это?

Ветролова помолчала, кусая губы. И вдруг выпалила, как на духу:

— Индрик стар. Он умирает. Его Арсений сменит. А мне больше нет смысла рядом находиться. Ни Огнелады, ни Земляры нет на свете — к матери добровольно они ушли, там спокойно живут. Мне больше не помешают. Я теперь могу Полоза разбудить. Укроемся с ним на Севере, ребёночка вырастим. Как обычная семья.

— От меня чего надо? Яйцо чтоб отдала?

— Да, но не только, — призналась Ветролова. — Арсений ещё не готов править. Ему до престола дорасти нужно. А кто присмотрит, пока он учится и набирается опыта? Мне не на кого его оставить, сестра. Пропадёт без советов. Потому и прошу тебя, всеми правдами и неправдами заклинаю: переезжай в Южную Часть. С Альдоной, конечно. Будь цесаревичу не матерью если, то опекуном. Родная же кровь. Не моя, Водолина. Огнелады твоей любимой.

— А чего ж саму Огнеладу не вызволишь? — склонила голову набок ведунья, с презрением морщась.

— Не могу. Я заперла все замки и на Небо, и под Землю, чтобы мать не выбралась. А как ушли к ней сёстры,