— Джин, я пытался ее любить, но у меня не получается. Неужели мне следует ее обмануть и купить расположение родни ценой собственного несчастья?

— Она красива и добродетельна и любит вас всей душой, неужели у нее нет никакой надежды? — спросила Джин, все еще бледная, но совершенно спокойная, хотя одну ладонь она прижимала к груди, словно пытаясь скрыть сердцебиение.

— Ни малейшей, — ответил Ковентри.

— А вы не можете себя заставить ее любить? У вас сильная воля, большинство мужчин не сочли бы эту задачу такой уж сложной.

— Не могу, ибо мною повелевает нечто более сильное, чем моя воля.

— Что именно? — Джин устремила на него взгляд потемневших глаз, исполненный невинного удивления.

Он резко потупился и поспешно ответил:

— Пока не решаюсь этим с вами поделиться.

— Простите меня! Мне не следовало задавать этот вопрос. И не просите моего совета в этой области — мне нечего вам сказать. Замечу лишь, что, на мой взгляд, любой мужчина, у которого в сердце пусто, должен радоваться тому, что рядом с ним такая красавица, как ваша кузина.

— У меня в сердце не пусто… — начал было Ковентри, шагнув ближе, в голосе его звучала страсть. — Джин, я не могу молчать, выслушайте меня. Я не в силах любить кузину, потому что люблю вас.

— Не смейте! — Джин вскочила, оборвав его повелительным жестом. — Я не стану вас слушать, пока вы связаны с ней обещанием. Не забывайте, чего желает ваша мать, на что надеется Люсия, о чем просил Эдвард перед отъездом, вспомните про свою гордость и мою скромную участь. Вы забываетесь, мистер Ковентри. Думайте, а уж потом говорите, взвесьте последствия своего поступка, вспомните, кто я такая, прежде чем оскорблять меня мимолетной страстью и лживыми клятвами!

— Я подумал, все взвесил и клянусь, что вашего расположения ищу со смирением и чистотой помыслов, как оно пристало высокородной даме. Вы помянули мою гордость. Или я унижусь тем, что полюблю равную мне по рождению? Вы помянули свою скромную участь, но бедность не порок; а мужество, с которым вы ее сносите, придает ей красоты. Мне не следовало говорить с вами до разрыва с Люсией, но я не сдержался. Мать моя очень к вам расположена и будет счастлива моему счастью. Эдварду придется меня простить, ибо я делал все, что мог, но любовь сильнее меня. Джин, скажите, я могу надеяться?

Он схватил ее руку и говорил взволнованно, с пылкостью и нежностью, однако ответа не получил, ибо едва Джин повернула к нему выразительное лицо, полное девического смущения и робкой приязни, на пороге появилась чопорная фигура Дин и короткую паузу нарушил ее суровый голос:

— Мисс Бофор вас ждет, сэр.

— Ступай, ступай прямо сейчас, и ради меня — прояви сострадание, Джеральд, — прошептала Джин, ибо Ковентри будто бы оглох и ослеп, для него не существовало ничего, кроме ее голоса и лица.

Она притянула его голову к себе, чтобы сказать что-то на ухо, и коснулась щекой его щеки, а он, будто бы не замечая Дин, страстно ее поцеловал и шепнул в ответ:

— Джин, душенька! Ради тебя я готов на все.

— Мисс Бофор ждет. Сказать ей, что вы идете, сэр? — требовательно спросила Дин, бледная и мрачная от возмущения.

— Да-да, иду. Подожди меня в саду, Джин. — И Ковентри поспешил прочь, без всякой охоты, разве что с желанием поскорее покончить с тяжелым разговором.

Едва за ним закрылась дверь, Дин шагнула к мисс Мюир, дрожа от гнева; она опустила тяжелую ладонь ей на предплечье и процедила сквозь зубы:

— Я этого ждала, хитрюга лукавая. Видела все твои уловки и, как могла, старалась помешать, да слишком ты для меня изворотлива. Думаешь, ты его заполучила. Ошибаешься — я тебе игру испорчу, не будь мое имя Эстер Дин. А не я, так сэр Джон.

— Уберите руку и обращайтесь со мной подобающим образом, не то вам откажут от места. Вы хоть знаете, кто я такая? — Джин величественно выпрямилась, чем впечатлила собеседницу сильнее, чем впечатлили бы любые слова. — Я дочь леди Ховард, и, если пожелаю, стану женой мистера Ковентри.

Дин изумленно отшатнулась, но поверить не поверила. Как вышколенная служанка и добропорядочная женщина, она боялась нарушить границы приличий, зайти слишком далеко, навредить и себе, и своей хозяйке. А потому, хотя она сомневалась в правдивости слов Джин и ненавидела ее сильнее прежнего, она сдержалась. Сделав книксен, напустила на себя обычный почтительный вид и невозмутимо произнесла:

— Прошу прощения, мисс. Знай я об этом, так и вела бы себя, понятное дело, иначе, но от обычных гувернанток в доме всегда столько бед, что волей-неволей проникнешься к ним недоверием. Я не собираюсь встревать или дерзить, просто всей душою люблю свою госпожу, вот, понятно, и держу ее сторону, и должна вам сказать, мистер Ковентри повел себя не по-джентльменски.

— Думайте что вам угодно, Дин, но мой вам совет — поменьше говорите, если хотите здесь остаться. Я пока не приняла предложения мистера Ковентри, но если он решил разорвать отношения, в которые его впутала семья, он, по моему мнению, имеет на это полное право. Вряд ли мисс Бофор захочет выходить за него помимо его воли, а только в силу его жалости к ее несчастной любви.

И мисс Мюир с безмятежной улыбкой удалилась.

Глава VII. Последний шанс

«А ведь она все расскажет сэру Джону. Необходимо опередить ее и вообще поторопить события. Лучше закрепить свой успех до того, как возникнет хоть какая-то опасность. Бедная моя Дин, я для тебя и правда слишком изворотлива, но ты способна доставить мне лишних хлопот».

Такие мысли крутились у мисс Мюир в голове, пока она шагала по коридору, помедлив у дверей библиотеки, ибо оттуда долетал гул голосов. Она не разобрала ни слова, а задержаться подольше не смогла, ибо сзади раздались тяжелые шаги Дин. Джин, обернувшись, придвинула к дверям стул, поманила служанку и, все так же улыбаясь, предложила:

— Посидите здесь, на страже. Я иду к Белле, так что можете спокойно вздремнуть.

— Благодарю, мисс. Да, я дождусь свою юную госпожу. Могу ей понадобиться, когда самое тяжелое будет позади. — И Дин с решительным выражением на лице уселась на стул.

Джин, рассмеявшись, пошла дальше; впрочем, в глазах ее