налицо — пиво, семечки, корточки, майки, татухи. Парни что-то сказали, Татьяна притормозила и ответила.

Разговор Мотя слышал плохо — приближаться нельзя. Долетали обрывки фраз, смех и Татьяны, и парней.

«А чо одна, красава? Проводить некому?» — «Может, и некому…» — «Пиво будешь?» — «Буду…» — «Звать-то как?» — «А меня Фил, это Уильям. Можно Билл. У него батя на Шекспире помешан… Ха-ха-ха…»

Выпила из горлышка, распустила волосы, вытащив спицу. Сняла очки. Блин, просто модель из «Тик-тока». Мотя даже приревновал. Еще пару минут о чем-то смеялись, но о чем, он уже не слышал — кто-то из маргинального дома завел «Нирвану», настежь распахнув окно.

Первый кивнул на припаркованную метрах в десяти «Гранту» с помятым крылом и разбитой фарой. Татьяна согласно кивнула, и вся троица направилась к тачке. В сторону Бердяева охраняемая даже не посмотрела. Второй приобнял чуть ниже ватерлинии. Она не возражала.

Так… Это совсем не по плану. Предупреждали же: не пей из копытца — козленочком обернешься… Не садись в машину — трупиком станешь…

А она села! На заднее сиденье, вместе со вторым. Все это настораживало. Случайные парни, как специально включенная на полную громкость «Нирвана»… Он выхватил смартфон. Так и думал! Нет сигнала! Значит, работает система подавления! Ого! Очень серьезные ребята. Надо спасать!

«Гранта» заурчала и резко рванула вперед, чуть не сбив случайного курьера-самокатчика с коробом за спиной.

А впереди маячил герой нашего времени, простой капитан полиции Бердяев Матвей Александрович. И не просто маячил. Красивым жестом выхватил он из-под мышки пистолет, лязгнул затвором, прицелился в лобовое стекло и трагичным голосом с оттенком обиды проорал:

— Стоять! Полиция!

Тачка свистнула тормозами.

— Выйти из машины!

Никто не вышел. Сидящий за рулем врубил заднюю передачу, и «Гранта» покатила задом, норовя сбить невинных граждан, в это злосчастную минуту оказавшихся на ее пути.

Но не тут-то… Мотя рванул с места, словно злобный робот из второго «Терминатора». Убрал пистолет и ласточкой прыгнул на капот, ухватившись за «дворники».

— Ст… ять. Стрррр… б-уууу…

Наши дворы — это не хайвей голливудский. Потрахива… потряхивает. Полоса препятствий. Но через несколько секунд «Гранта» выскочила на проспект, и Матвей теперь думал не о Татьяне, не о ее брате и даже не о большой любви. Он прощался с жизнью. Орлы и не думали останавливаться, хватка ослабевала, и улететь с капота на такой скорости под колеса встречных машин — все равно что прыгнуть в глубокую яму с дерьмом, в которой нет дерьма. Убьешься.

Орал он уже не в силу служебного и личного долга, а как всякий нормальный человек, случайно оказавшийся на капоте машины.

А гады, норовя скинуть прыгуна, не только заложили вираж, но еще и включили дворники.

Это их и сгубило. Опер уголовного розыска — не муха дохлая. Дворники не подчинились, но омыватель на стекло брызнул, закрыв обзор. В итоге из виража драйвер выйти не сумел, «Гранта» вылетела с проспекта на газон и влепилась в клумбу с петуньями, потеряв и вторую фару. «Маршрут перестроен. Вернитесь на дорогу», — объявил навигатор приятным металлическим голосом.

Дворники оторвались и вместе с вцепившимся в них Матвеем полетели дальше. Летели не очень долго, секунды две-три, и приземлились на аккуратно подстриженную травку.

Было больно. Особенно голове. Все-таки «голова» — слово одушевленное.

* * *

— Да ничего мы не хотели… Сидели, пиво пили. Видим, деваха идет бухая…

— Девушка. В состоянии легкого алкогольного опьянения.

— Ну не сказал бы… Прикинули — ее ж трахнуть могут…

— Изнасиловать.

— Я и говорю — трахнуть… Предложили подвезти. Она согласилась. Пивком угостили. То, се, за книжки потрепались, про Анну Карелину.

— Каренину. С чего это?

— Она начала, ну, типа хреново ей, хоть под поезд прыгай… Про брательника чего-то грузила. Бухая, короче.

— Пьяная! Почему не остановились?!

— Так… а куда деваться? Билл говорит, это ж тот мент, с плакатов. Я и газанул. Мы ж думали, нас за это…

Гопник по имени Филипп кивнул на лежащие на столе перед Бердяевым баллончики с краской, птичьи перья, дохлую крысу в полиэтиленовом пакетике и книжку «Мексиканские племена. Правда и вымысел». Все это богатство обнаружилось в багажнике «Гранты». Что прямо говорило о причастности задержанных к тайному обществу сатанистов, уродующих стены районных домов.

Удрать с места аварии последние не смогли. И не потому, что потеряли ориентацию вследствие удара. Стали обсуждать, во сколько встанет ремонт тачки.

— А потом баба меня за волосы схватила, я с дороги и слетел.

— Девушка.

— Не, девушки так не хватают.

— Ладно… И зачем вам эти причиндалы? Вы реально сатанисты?

Гопник Филипп замялся, словно монашка в мужской тюремной камере.

— Батя… Попросил.

— То есть, батя — сатанист?

— Нет… Он мастер жилконторы…

Да, точно. Фамилия Филиппа показалась бдительному оперу знакомой. Конечно, такую же носил мастер, заявлявший о глумлении над стенами.

— И зачем ему это?

— Так… Стену же перекрашивать надо. Краску покупать.

— И что?

— Так он у мамы покупает… У нее магазин. А сатанистов мы не любим. Кошка уже дохлая была.

— Какая кошка?

— Ну… голову у которой отрезали.

Ну все понятно. Маленький семейный бизнес по распилу городского бюджета. Но теперь, собственно, главный вопрос.

— Красавина знаешь?

Мотя, хоть и получил травму головы, уже сообразил, что ответ будет отрицательным. Где «Порш», а где «Гранта»?

— Не-е-е… Это кто?

Жаль. Такая операция — и коту дохлому под хвост. Хорошо хоть палку за порчу имущества срубили.

У пресс-службы на этот счет было иное мнение. Тем же вечером по центральному городскому каналу прошел сюжет о том, как капитан полиции Матвей Бердяев, доверенное лицо Ильи Викторовича Алмазова, рискуя жизнью, пресек деятельность секты сатанистов, планировавших человеческие жертвоприношения. В секту входило около двадцати человек, ими была осквернена церковь и совершена масса других преступлений. Текст сопровождался картинкой с камер видеонаблюдения, где храбрый герой висел на капоте главаря секты некоего Филиппа Еропкина, ранее судимого вурдалака.

И снова соцсети с лайками и комментариями. Кое-кто на полном серьезе предлагал назвать именем Бердяева улицу. Косвенно такое развитие событий сказалось и на Алмазове — его рейтинг скакнул вверх, и он уже опережал действующего губернатора на пару процентов.

Но самое забавное, что в полицию добровольно пришел мажор Красавин, пробивший через сети, что Татьяна общается с самим Бердяевым. И от греха подальше признался в наезде на пенсионера. Испугался он не закона и не Мотю, а его покровителя Илью Викторовича. Видимо, папа объяснил сынку, кто это такой и что он может.

Копилка подвигов наполнялась.

У самого героя тем же вечером на