квартире состоялся серьезный разговор с женщиной, ради которой он прыгнул на капот.

— Таня… Что случилось? Мы ж договорились — пить для блезиру.

— Извини… Наверно, это алкоголизм. Я пью с пятнадцати. У нас там все пили, иначе не выжить. Поэтому, если вижу рюмку, удержаться не могу. Как можно пить понарошку? Я все делаю по-настоящему. Ходила к наркологу, но он сказал — поздно…

— ?

— Ладно, шучу… Выпила и выпила. Нашло что-то… Толю все равно не вернуть. Ну найдем уродов, получат лет по пять, а через год выйдут. Вот и вся справедливость.

— А зачем в маши…

Татьяна жестко перебила.

— Давай без допросов? Надоело.

Она резко толкнула Мотю на тахту, навалилась сверху и заткнула его рот силовым поцелуем.

Сиамский кошак, замерев, наблюдал за происходящим, но когда в него прилетел бюстгальтер, предпочел уйти на кухню от греха подальше. Потому как грех был славный.

…Утром зашла бедная Эльвира. С темными кругами под глазами и запахом вульгарных духов, плохо заглушавших перегарный выхлоп.

— Привет, Моть… В общем… Стас согласен.

— На что?

— На харассмент… Один раз.

Эльвира опустила глазки в пол и покраснела, словно комсомолка в секс-шопе. А Матвей посмотрел на нее, как продавец этого шопа.

— Не понял. Он же у тебя ревнивый.

— Так-то да. Но у него сейчас шанс в сборную попасть… А с судимостью кто ж возьмет? Моть… А ты… Не обидишься? Там же ничего личного.

— А сама-то как думаешь?

— То есть… Ты меня любишь?

— Эль… Вы со Стасом совсем спятили? Какой, на хрен, харассмент?! Тебя Панфил оттрахает, но дело не прекратит! Я его знаю!

Матвей понял, что отговаривать Эльвиру, ссылаясь на мораль, бесполезно. А так, возможно, убедит.

— Ой… А что же делать?

— Не волнуйся. Я тебя в биде не брошу.

Глава восьмая

Илья Викторович Алмазов — политик, поэт, меценат, благотворитель и просто достойный со всех сторон гражданин великой страны — находился в пасмурном настроении. Во-первых, никак не мог подобрать рифму на слово «дождь». Вроде бы слово простое, расхожее, но с рифмой засада. И второе. Только что из Москвы звонил его тайный покровитель и друг Прохор Иванович Архипов, выходец из Новоордынска, ныне выдающийся финансист и особа, приближенная к администрации, чье благополучие едва умещалось в офшорах на Каймановых островах. Именно он и уговорил Илью Викторовича баллотироваться, пообещав всяческую поддержку. Но и контроль. Без контроля что ж за дружба? Звонил он по поводу ролика, размещенного на канале «Китайский городовой», попросил не поддаваться на провокации, на выпады не отвечать и спокойно дойти до дня выборов. Алмазов заверил, что все идет по плану. Вызвал правую руку по прозвищу Зверь. Зверь, постоянно рыщущий в офисе, примчался мгновенно. Хозяин показал ему свежий ролик Китаевой.

«И снова здравствуйте, друзья. Как я обещала, продолжаю информировать вас о маленьких секретах нашего большого города. Если вы коренной новоордынец, наверняка слышали о Пушкинском парке. Пару лет назад его обнесли забором и запретили посещение. Причина — благоустройство. Но это для публики. А вот заключение экспертизы. Оно есть в свободном доступе. Весьма уважаемые эксперты дали заключение, что парк не является объектом культурного и исторического наследия, а строения на нем не представляют архитектурной ценности. Отсюда вывод: город ничего не потеряет, если на его месте будет бизнес-центр. Цена вопроса… Лучше не заикаться. Хотите спросить, почему нет митингов и протестов? Так про это просто никто не знает. Пока там забор, но после выборов, я уверена, начнется строительство. Откуда такая уверенность? Потому что в папке моего брата нашлись очень любопытные бумаги об особенностях национальной экспертизы. И эти бумаги я покажу в следующем блоге. Обещаю…»

— И чего? — без паники спросил Брагин. — Вы нигде не упомянуты, проблем нет.

— Ты идиот? Проект наш, а это конкретный слив! И слил кто-то из своих! А значит, и бумаги ее не блеф! Черт! Нам только этого не хватало! Что там за документы могут быть?

— Понятия не имею. Мы не пользуемся бумагами. Только цифра. Я займусь этим, — невозмутимо, как и положено носителю говорящей клички, пообещал Сергей Сергеевич.

— Сначала просто поговори. И убеди, что она не права.

— Конечно… Это всё?

— Нет. Рифма на слово «дождь».

— Гвоздь, — мгновенно, по-ковбойски ответил заместитель.

— Гвоздь у тебя в голове. Свободен!

* * *

Конечно, Мотя понятия не имел, что тема, поднятая в ролике, каким-то образом связана с человеком, чьим доверенным лицом он являлся. Иначе никогда бы не дал добро на запись. Никаких бумаг у Татьяны не было, но блефовать так блефовать. Она пообещала, что тему найдет сама, а он не стал контролировать. Просто не успел. Ловил вторую зубастую рыбку по фамилии Миронов. Не будет покоя, пока тот плавает на свободе. Надо объясниться с ним, пока не прилетела вторая граната.

Рыбку можно поймать на крючок по имени Алиса. Та замужняя подруга, ради которой он пошел на заклание. Адрес известен отлично. Мотя поговорил с соседями. Из квартиры она съехала, живет где-то на съемной. С местом работы помогли соцсети. Алиса трудилась во французском ресторане, где к гостям обращаются не иначе как «мсье». Официанткой. Значит, с финансами у нее не очень.

Именно в ресторане и задумал герой Новоордынска начать спецоперацию, разработав грамотный и коварный план.

Пришел, занял столик. Алиса принесла меню. Она почти не изменилась. Обручального колечка на пальце не было. На лице усталость. То ли от работы, то ли от жизни. На лицо гостя она не смотрела, просто с дежурной улыбкой положила меню.

— Пожалуйста, мсье. Выбирайте.

— Бонжур, мадам, — подмигнул мсье.

Посмотрела. Узнала. Смутилась. Улыбка тут же исчезла. Но не растерялась. И в лицо не вцепилась.

— Здрасте…

— Я уже выбрал. Разговор. Присядь.

Алиса осталась стоять, бегло оглядела зал, словно шпион, — нет ли засады?

— Как Расул?

— Вам не все равно?

— Раз спрашиваю, значит, не все.

— Мы развелись.

— Я так и понял… И судя по тому, что ты здесь, денег он не оставил… Пойдем на улицу, вижу — здесь тебе не комильфо.

Алиса не возражала — лучше на улице, чем в кабинете ментовском. Они вышли на задний двор ресторана, где благоухали баки с пищевыми отходами, а на щербатой стене красовалась вывеска «Домашний детский сад», под которой дрых временно безработный неопределенного пола, что в толерантной стране не так важно. Алиса закурила вейп. Матвей сразу приступил к делу. Спросил, где Юра.

— Без понятия, — отведя взгляд на баки, нехотя ответила официантка, — он же сидит еще.

— Он звонил с зоны?