выращенные безразличными, разрушенными родителями, доживаем свой век в городских руинах. Наши деды – поколение без морали – оголтелые, летящие в пропасть и потому старающиеся отхватить по максимуму всего, что только подвернётся под руку. Именно они разграбили последние склады и растащили всё, что только могли унести. А до них было поколение без свободы, но это совсем печальная история. А после нас останутся только кости. Никаких следующих поколений не будет. Я уверен.

– В этом городе совсем нет еды, – прошипел Лёд, увидев нас с Эй. – Они пытались вломиться в вагон, Врач заперся изнутри. Да говорю я вам, у нас ничего нет! Пошли прочь или буду стрелять! – обратился он уже к женщинам.

Да, плохо дело. Если здесь невозможно пополнить припасы, очень скоро и мы будем вынуждены вот так кидаться на других людей. Хотя, быть может, эти женщины не умеют ловить рыбу, охотиться на птиц или искать съедобные корни и прочие дикоросы? Спасибо деду, этому он меня научил раньше, чем чтению и письму.

Одна из женщин оценивающе осмотрела Эй и проговорила:

– Сестра, зря ты связалась с мужчинами. От них добра не жди. Если хочешь, присоединяйся к нам. Женщины заботливы и милосердны, и никогда не бросят друг друга в беде. Мы разделим с тобой всё наше добро.

Эй, до того стоявшая молча в стороне, подошла к говорившей практически вплотную и неожиданно слабым голосом произнесла:

– Мы покинули наш дом из-за холеры. Возможно, все мы и все наши вещи заражены. Прошу, уходите отсюда. Не рискуйте жизнями.

После чего Эй внезапно согнулась пополам, закашлялась и её стошнило, забрызгав рваные ботинки стоявшей рядом женщины. Та в немом ужасе отпрянула, а её подруги, за исключением раненой, взвизгнули и бросились бежать. Эй утёрлась рукавом и виновато развела руками.

– Тогда мы сожжём вас вместе с поездом, – процедила женщина, медленно отступая.

– У нас ядерное топливо, быть может это не холера, а лучевая болезнь, – прохрипела Эй, сплёвывая слюну. – Ты знаешь, что случилось с городом, где взорвался ядерный реактор?

Мы со Льдом тревожно переглянулись. Наш поезд уж точно никак не был похож на атомный. Да, я находил в книгах эскизы авантюрных инженерных проектов дирижаблей, самолётов и автомобилей с ядерными реакторами. Но ни один из них, насколько мне известно, так и не был воплощён в реальность.

– Наш тепловоз на атомной тяге, – продолжала самозабвенно врать Эй. – Он…

Тут она снова закашлялась, и на её губах выступила кровь. Женщину, видимо, это сильно впечатлило, она мгновенно отскочила в сторону, помогла встать раненой, и вместе они поковыляли прочь, не проронив больше ни слова.

– Ты больна? – ошарашенно проговорил я, глядя на Эй. Она действительно была бледной, её веснушки горели на коже, как никогда ярко.

– Да всё в порядке! – Лёд осторожно спустился с крыши. – Эти спектакли Заноза проворачивает с самого детства. Людей на инстинктивном уровне отталкивает от тех, кто блюёт или кашляет кровью. Один раз она даже специально описалась…

– Хватит трепать! – злобно вскричала Эй, с которой, как по волшебству, слетел морок умирающей несчастной девочки.

– А кровь откуда? – всё же решил уточнить я.

– Вот! – Эй приблизилась ко мне и пальцами оттянула щёку, демонстрируя рану. – Прокусила, когда кашляла.

– А рвота? – не унимался мой внутренний ипохондрик.

– Вспомнила голого Льда! – съязвила Эй.

Он хотел было ответить, но не успел, поскольку в нашу сторону шли недружелюбного вида мужчины, все как один бородатые и косматые. Двое из них уже повстречались мне сегодня на улице, но их спугнула Эй.

Похоже, каждый житель привокзальной территории теперь попытается нас ограбить.

– В ружье нет больше патронов, я последние отстрелял, – прошептал Лёд.

– Сами теперь изображайте больных! – воскликнула Эй. – Я не смогу второй раз.

– Ты рано сдаёшься, остался план «мокрые штанишки», – промурлыкал Лёд и тут же получил пинок под зад от Эй.

– Давайте зайдём в поезд? – предложил я, пересчитывая идущих к нам гостей.

Четверо мужиков. Многовато.

– Эй, заходи в поезд, – приказал Лёд. – Ты всё равно плохо дерёшься. А мы останемся снаружи. Не можем же мы вечно прятаться.

Видимо, услышав его слова, Врач тут же открыл дверь, и Эй заскочила внутрь. Послышался лязг замка. А как же я? Я вот тоже драться не любитель.

– Только не говори мне, что ты столько времени прожил один, не умея дать отпор, – пробормотал Лёд.

Я вздохнул. Конечно, в нашем мире иногда приходиться прибегать к насилию, чтобы выжить. Но я это ненавижу.

Мужики решили пропустить этап приветствия и сразу бросились на нас с кулаками. Ружьё Льда их вообще не впечатлило ни капли. Даже когда один из них получил прикладом по морде. Ножка от стула сломалась после первого же удара. Я как чувствовал, что это ненадёжная вещь. Пришлось вспоминать дедовы приёмы. Он и драться меня учил. Не так красиво, как это описывают в книгах, а подло, грязно, но эффективно. Бить в глаза, нос, горло и пах. Не мешкать, не зевать и не жалеть. Лёд тоже хорошо дрался, но всё же четверо против двоих – это практически без вариантов. Через пять ярких, героических минут мы начали заметно сдавать позиции. Мне ужасно не хотелось быть зверски избитым, но я чувствовал, что всё к тому и идёт.

Внезапно я услышал знакомый лай. Булочка! Собака со всех лап неслась к нам. С разбегу она вцепилась одному из мужчин в горло. Воспользовавшись этой заминкой, упавший было Лёд снова вскочил на ноги и вернул себе преимущество в бою. Я тоже не растерялся. Но мне хочется опустить кровавые подробности. Никогда не любил читать книги, в которых чьи-то внутренности со смаком размазывали по страницам. Поверьте, что обломок от ножки стула может стать причиной чьей-то смерти. Как и удар в висок. Булочка продолжала рвать мужиков на куски. Через непродолжительное время двое из них сбежали, оставшиеся же были мертвы.

Оттаскивая тела подальше от нашего убежища, я с содроганием смотрел на окровавленную морду крутящейся под ногами Булочки. Возможно, это не дед её истязал, а собака была натренирована защищать хозяина и убивать врагов, пройдя множество схваток. Но нас же она не тронет?

В который раз я убедился, что не стоит доверять домыслам. Только факты. Зря я тогда не заглянул в мешок.

Тень

Записки Врача

Моя матушка любила всё время повторять: «Nemo judex in causa sua, Nemo judex in causa sua»![25], вбивая эти фразы в нас с сестрою, словно гвозди в руки Христовы. О, моя милая сестрица! Где же ты теперь, мой кроткий