– В настоящее время в Восточных провинциях Сирии развивается наступление правительственных войск и их союзников. Притом развивается, как мне кажется, избыточно успешно.

– Поясни.

– У Халифата еще много сил. И ему нет необходимости оставлять свои позиции.

– Может, решили стягивать силы в укрепрайоны, чтобы повысить концентрацию личного состава и огневых средств, а также укрыться за мирными жителями? Решили обустроиться там, откуда их можно выковыривать долгие годы.

– И потерять возможности для маневра, утратить территории, в том числе с нефтяными вышками, которые дают основную часть бюджета? – хмыкнул Шабанов. – Кстати, нефтянку они оставляют целой. Не взрывают инфраструктуру.

– Надеются вскоре вернуться, – кивнул Топилин.

– Вот именно… Интересно, что потоки беженцев на телеэкране – не блеф охамевших в конец западных СМИ. Моджахеды на самом деле эвакуируют свои семьи. И, по агентурной информации, боевики еще сгоняют массово с мест обычных мирных жителей. Под угрозами автоматов. В основном женщин и детей.

– То есть забирают с собой лишние рты, которых нужно кормить и от которых никакого прока? – прищурился начальник ГРУ.

– Значит, они не собираются кормить их долго.

– Куда сгоняют беженцев?

– В Аль-Махраб.

– Город-крепость. Считаешь, что туда будет нанесен удар?

– Да. Который и станет завершающей точкой этой оголтелой информационной кампании в худших традициях рекламных атак «Кока-Колы».

– Ты прав. Все сходится. Только что этому противопоставить?

– По идее, надо остановить наше наступление, дать возможность войскам перевести дух.

– Родион, ты это серьезно? – уставился на своего заместителя Топилин.

– Вполне.

– Достигнут перелом в войне. Впереди – победа. Наше и сирийское руководство уже заявило о скором окончательном освобождении территории Сирии. Люди воодушевлены. Они ждут триумфа. И тут приходим мы и заявляем: тут на досуге прикинули логически и получается, что наши успехи – это ловушка. И нам стоит повременить с боевыми действиями пару месяцев, пока мы не разберемся, что к чему.

– По большому счету, так и надо.

– У тебя очень большой счет. Политики мельче плавают. И для них наши доводы – это вовсе не доводы, а бред свихнувшихся на теориях заговоров генералов.

– Тогда будет катастрофа. И, самое худшее, мы даже не знаем, что нам приготовили.

– Что – это как раз понятно. Массовое убийство мирного населения, которое свалят на нас. Где – тоже нарисовалось. Аль-Махраб. Исполнитель известен – Песчаный Лев. Так что знаем мы достаточно. Кроме главного – что нам делать со всем этим свинством? Пока у нас только планы и обещания.

– Что делать? – пожал плечами Шабанов. – Зайду сегодня в церковь. Помолюсь за группу «Бриз». И за ее командира. Чтобы он успел…

– Салам Аллейкам, – поприветствовал я коменданта на пороге дома.

– Аллейкам салам, – кивнул тот важно.

Без сомнения, он прекрасно понимал, что находился под прицелом, преодолевая расстояние от своей машины до дверей виллы. Однако незаметно, что он смущен данным фактом.

– Нижайше прошу извинить за столь ранний визит, – произнес комендант, устраиваясь в кресле, стоящем в центре просторного зала с камином, и ставя на журнальный столик перед собой портативную рацию «Моторола». – Просто так сложно найти свободную минуту в потоке дел. Но я посчитал необходимым проверить, как вы тут устроились.

– И доложить об этом, – усмехнулся я.

– Для проницательного взора нет преград, – широко улыбнулся в ответ комендант. – Также меня просили поинтересоваться, нуждаетесь ли вы в какой-нибудь помощи.

– Я подумаю об этом, – важно произнес я.

Комендант открыл папку и вынул несколько документов. Объяснил, что на подведомственной ему территории они дают право делать что угодно – передвигаться без досмотра, требовать от моджахедов оказания помощи, конфисковывать любое необходимое для работы транспортное средство и имущество граждан.

Я попытался прикинуть, нет ли здесь подвоха. Похоже, Центр над нашей «легендой» поработал от души – даже намека нет на какую-то трещину.

Вскоре я устал шаркать ножкой и благодарить. А комендант, закончив с раздачей призов и подарков, как бы невзначай осведомился:

– Как долго мы будем иметь счастье оказывать вам гостеприимство?

– Это зависит не от меня, – пожал я плечами. – Но думаю день-два, не больше.

– Хорошо, – с некоторым облегчением произнес комендант, которому эта головная боль была совершенно не нужна.

Хотя город и находился в глубоком тылу, до горожан доходили слухи об отступлении Халифата. Самое время для бунтов и актов террора. Поэтому нужно особенно крепко держать всех в кулаке, а тут эти мутные типы от Разведсовета.

– Сегодня пароль Дамаск, отзыв Каир. На завтра пароль получите, позвонив отсюда по этому номеру телефона мне, – комендант положил на стол визитную карточку. – Понятно?

– Понятно, – кивнул я.

Комендант взял рацию, нажал на тангету и произнес:

– Саид, заходи.

Через минуту появились двое бойцов. Они принесли мешок с продуктами.

Когда бойцы удалились, комендант сунул руку в мешок, пошарил там и извлек бутылку марочного французского коньяка «Курвуазье». Цена у такого под тысячу долларов, но у трофеев есть одна приятная особенность – тебе они не стоят ничего.

Я подошел к шкафу и извлек оттуда небольшие пузатые стаканчики, в которых на Востоке пьют чай, поставил их на стол.

– Мои люди меня не поймут, – сказал комендант, с умилением глядя на коньяк. – Но мы же не дети и понимаем, что правила написаны для толпы. Всегда есть те, кто выше их.

– Что положено Юпитеру, то не положено быку, – кивнул я.

– Это очень точно сказано, – поднял палец комендант.

Я разлил коньяк по стаканчикам. Пригубил. Неплохо, но хуже марочного дагестанского, которым меня угощали на заводе коньячных вин в одну из командировок на Северный Кавказ.

Комендант тщательно смаковал коньяк, расплываясь в блаженной улыбке. Вот никак не верится, что этот человек на полном серьезе воспринимает псевдорелигиозные бредни, которыми кормит своих подданных Халифат. Он просто наемник. Настоящие военные специалисты здесь на вес золота. Это не тот сброд, который собирают вербовщики по всему миру.

Мы опрокинули еще по стаканчику. После чего комендант со всей вежливостью распрощался с нами. И отбыл по своим важным делам.

Я откинулся на диване. Пригубил еще коньяк. Тут в комнате появился Князь, сообщивший: