Ширвани, покачиваясь, уже стоял на ногах. Он пришел в себя. Спина была немного поцарапана, но в остальном был невредим. И контузия слабенькая.

Песчаный Лев положил ему руку на плечо:

– Спасибо… Ты достоин большего… На юге неверные теснят нас. Будешь ответственным за этот район. Твоя задача не выстоять, а организовать отступление. Сгоняй больше мирных жителей в сторону Аль-Махраба… Готовься. Я передам сообщение, что все мои войска на южном направлении подчиняются тебе. Это большая честь, Ширвани. И ты ее достоин.

– Спасибо, эмир.

– И еще – убивай всех, кто мешает тебе, без оглядки. Моджахедов, гражданских, детей – неважно. Все должны подчиниться моей воле. Не оставляй целыми оборонные сооружения. Но старайся не трогать заводы, промышленные строения, нефтяные скважины.

– Почему?

– Они нам еще пригодятся. Мы вернемся. И намного быстрее, чем все думают…

– Здравствуйте, добрые люди, – произнес я, поклонившись и все ожидая, что потяжелею на несколько граммов свинца. – Мир этому дому.

В принципе, если прыгнуть вперед, можно успеть обогнать пулю и оказаться в проеме двери, а затем и в помещении. А там мой «вальтер» будет ненамного хуже китайских автоматов Калашникова, которые так гордо сжимают в руках мои противники. Потому как умею я пользоваться всем стреляющим и взрывающимся куда лучше, чем эти двое.

Но войну сейчас начинать не время. Мне казалось, что сразу стрелять боевики не станут. Ничто им и раньше не мешало нажать на спусковой крючок. Они хотят что-то узнать от меня. Ну что ж, подыграем им немного.

Если начнется беседа, это будет уже совершенно другой расклад. Они будут вынуждены сблизиться со мной на расстояние удара, так что сразу перестанут быть угрозой. Но сначала, конечно, я их выслушаю. Возможно, удастся уладить все миром. Мы же мирные люди, хотя и на запасном пути смотрят во все стороны зрачки орудий нашего бронепоезда.

Так что надо тянуть время. Изображать из себя безобидного барана. И пытаться разобраться в ситуации.

– Зачем ты здесь? – спросил бородач.

– Я хочу передать привет уважаемому Юсуфу.

– А я хочу убить тебя! – с вызовом крикнул молодой.

Тут из хозяйственной пристройки вышел полноватый, гладкий, в просторном халате и с клочковатой рыжей бородой мужчина лет сорока. Он внимательно посмотрел на меня:

– Кому понадобился Юсуф?

– Мне. Меня принес сюда легкий ветер.

– Главное, чтобы он не стал бурей, – кивнул мужчина и сделал жест абрекам: – Опустите оружие. Это мой гость.

Воины Халифата послушались беспрекословно.

А я убедился, что передо мной Юсуф. Как он выглядит, я знал. А когда были произнесены пароль и отзыв, то стало ясно – это наверняка тот человек, к которому я шел через такие трудности.

– Вы пока свободны, – сказал Юсуф абрекам. – Приходите вечером после намаза.

Они ушли. А хозяин проводил меня в просторное помещение, скудно обставленное старой деревянной мебелью, с подушками и коврами на полу.

– Это были мои племянники, – пояснил Юсуф, устраиваясь на подушках.

– Они служат в армии Халифата?

– Где-то надо служить. Но на деле служат они только мне. И делают только то, что говорю я.

– Вы кого-то ждали?

– Я думал, что придет один мой старый враг, возомнивший о себе многое и решивший, что настала пора сказать свое слово. И я попросил племянников вразумить его, – Юсуф усмехнулся. – Представляю, что было бы с ним при виде воинов Халифата.

– Враг не пришел. Пришел друг, – сказал я. – За помощью, Юсуф. За серьезной помощью.

Юсуф искоса посмотрел на меня. И твердо произнес:

– Я готов.

Юсуф был резидентом сирийских спецслужб и контролировал несколько групп сопротивления на значительной части территории Провинции. По договоренности сирийцы отдали своего резидента со всеми его ресурсами в полное наше распоряжение. И наказали ему оказывать любую помощь, вне зависимости от возможных потерь и ущерба. Пускай хоть вся агентурная сеть спалится, но боевая задача должна быть выполнена. И по его виду я понял, что он это осознал, хотя и не очень рад такому повороту.

– Я сейчас приготовлю кофе. Всех родных пришлось отправить из города. Теперь враги могут отнять только мою жизнь. И это хорошо. В этом есть свобода. Вот только кофе приходится готовить самому, – улыбнулся хозяин дома и вышел из комнаты.

Вскоре он вернулся с серебряным кофейником и фарфоровыми чашечками. Разлил по чашкам напиток, и в воздухе поплыл божественный кофейный аромат. Я пригубил кофе. И отметил про себя, что хозяин готовил его даже лучше, чем Зейдар, в доме которого мы недавно гостили.

– Ты европеец, – сказал Юсуф. – Но я бы сказал, что твой безукоризненный арабский язык выдает в тебе жителя нашей Провинции.

– В какой-то мере это так и есть. Мой дядя родом из мухафаза[1] Дайр-эз-Заур, – сказал я. – С детства слушал его рассказы об этих сказочных краях.

Тут я не покривил душой. Так уж получилось, что мои родители – строители-газовики – годами пропадали на северах. С раннего детства моим воспитанием занимался дядя Самир. Функционер одного из левых движений в Сирии, он не сошелся во взглядах на будущее страны с политической элитой, ему пришлось бежать, и путь назад заказан до сих пор. Это было еще во времена СССР. Видимо, наша страна была чем-то обязана ему, и он без проблем обосновался в Москве, получил гражданство, женился на тете, с которой познакомился в Дамаске еще во время ее командировки, и устроился преподавателем на кафедре страноведения в Институте стран Азии и Африки. С младых лет я слышал от него преимущественно английскую и арабскую речь, так что со временем мог похвастаться, что владею этими языками как родными. Что впоследствии и сыграло роковую роль в моей судьбе.

– Сирия – удивительная страна, – с тоской рассказывал дядя Самир. – Удивительна ее история на стыке великих древних цивилизаций планеты. Удивителен добрый, отзывчивый и умный народ. Удивительна ночная пустыня, накрытая покрывалом Млечного Пути – такого ты не увидишь нигде. Удивителен запах кофе, который, кажется, овевает всю это благодатную землю.

Он почему-то был уверен, что мне предстоит обязательно побывать здесь и прикипеть к этой земле душой. Так и произошло. Только знакомлюсь я с ней по тактическим картам и направлениям ударов.

– Мой дядя говорил, что Сирия пахнет кофе, – произнес я.

– Он мудрый человек, – улыбнулся Юсуф и с болью добавил: – Но сегодня она больше пахнет порохом и кровью.