– Неудивительно.

Да уж, Тайрус Домитриан был самым настоящим психом. Однако, по иронии судьбы, его распутство избавило пречистого от ужасной смерти.

Мы вошли в Великую Гелиосферу, чтобы посмотреть, чем же кончится дело. Там сновала челядь, разнося подносы с напитками, закусками и наркотическими средствами, такими как: саше с порошками, ингаляторы, капельники с интоксикантами и притирания. Сутера ню Эмпиреан в свое время показала нам, как пользоваться ими всеми. Я взяла немного мази и нанесла на запястье. Повлиять наркотик на меня не мог, а вот если заметят, что я избегаю подобных развлечений в один из важнейших государственных праздников, могут и косо посмотреть.

Император приказал на весь день приковать Тайруса к самому солнечному окну и отключить УФ-фильтр, чтобы наследник получил ожог. А также запретил ему участвовать в каких бы то ни было развлечениях во время праздника.

К тому времени, когда мы увидели Тайруса, его кожа уже покраснела, однако не похоже было, чтобы провинившийся, выставленный на всеобщее обозрение, чего-то стыдился. Напротив, судя по улыбке, он наслаждался своим публичным позором. Когда мы проходили мимо, я отчетливо услышала, как Тайрус произнес, растягивая слова:

– Ничего не могу поделать, бабушка…

Я покосилась на Нивени, но та как раз исподтишка сливала интоксикант из своего флакона, притворяясь, что наносит субстанцию на запястье. Неудивительно, что после произошедшего с ней у Домитрианов она боится потери самоконтроля. Я вновь прислушалась к болтовне Тайруса.

– Ты просто не понимаешь, как комбинация невинности и безволосости на меня действует, – говорил он. – Просить меня воздержаться, это все равно что поставить перед голодным редкий деликатес и потребовать, чтобы он воздержался от его употребления. Ожидать от меня сдержанности в таких условиях просто бесчеловечно.

– Ты – позор всей империи! – послышался голос матриарха рода Домитриан, грандессы Цинии. – Даже не потрудился нанести на лицо слезы!

Ее собственные щеки украшали изящные изображения слезинок.

– Чернила ужасно раздражают мою кожу. – На губах Тайруса возникла хитрая улыбка.

Его голубые глаза смотрели из-под медно-рыжей челки беспечно, даже с какой-то застенчивостью. Нос у наследника был длинноват, а на подбородке сохранилась немодная ямочка, которую он почему-то не исправил. Нивени рассказала мне, что Тайрус никогда не меняет своей внешности, даже по большим праздникам. Как и многие сумасшедшие, он не придавал ей особого значения. Судя по многочисленным веснушкам на коже, Тайрус не раз, прогневив дядюшку, подвергался наказанию солнцем. Их он, как ни странно, тоже не удалял.

– Неужели у тебя нет ни капли уважения к твоей безвременно усопшей матушке? – продолжала распекать внука Циния. – К почившим братьям? Ведь день Консекрации посвящен нашим мертвым!

– Напротив, бабушка. – Голос Тайруса почти неуловимо изменился, из него пропала всякая легкость. – Я считаю смерть своих родителей трагедией, которую не исправит никакой праздник. Я почти уверен, что и вы, и мой дражайший дядюшка с этим согласны.

Все знали, что вдовствующая императрица-мать сыграла не последнюю роль в устранении претендентов на трон, в том числе – собственных постылых детей. Император Рандевальд отплатил своей матери, назначив преемником душевнобольного племянника, чтобы она никогда не решилась поднять руку на него самого.

И вот теперь этот безумец, сам того не сознавая, бросил бабке страшное обвинение. Я не смогла противиться соблазну и покосилась на Цинию. Та, прищурившись, впилась глазами во внука.

– Ты на что намекаешь, дорогой внучок? Не забывай, речь идет о моей собственной плоти и крови.

– Ровно ни на что. Просто говорю, что вы не объяснили мне, почему я должен еще раз их оплакивать. Судя по слезам, щедро украшающим ваше лицо, вы готовы сделать это за нас обоих. Ко всему прочему, – его голос вновь стал легкомысленным, – что такое смерть нескольких родственников? Мои родители были бы счастливы узнать, что они породили живого бога, то есть – меня.

Подозрительность в глазах Цинии несколько угасла, сменившись раздражением.

– Ты – чокнутый болван и погибель нашего рода. Спаси нас всех Гелиос! Горе империи, если ты взойдешь на трон. Клянусь Космосом, когда настанет этот презираемый Солнцем день, я сама добровольно отправлюсь к ближайшей звезде! – Циния в ярости поспешила прочь, а Тайрус остался перед окном.

В этот момент наши глаза встретились. Я быстро отвернулась. Он не мог знать, что я подслушала их разговор. Никто, кроме дьяболика, не расслышал бы его с такого расстояния. Нивени, избавившаяся, наконец, от своего интоксиканта, подтолкнула меня локтем: идем, мол. А я была только рада убраться отсюда. Слишком поздно.

– Эй ты! – раздался голос Тайруса. – Девица Эмпиреан! Подойди и развлеки меня, я приказываю!

Мы с Нивени переглянулись, потом подошли к Тайрусу и преклонили колени.

– Нет, нет, нет! – нетерпеливо завопил он, переводя мутный взгляд с меня на нее. – Только этого мне сейчас не хватало. Вставайте, не будем превращать все в фарс. С тобой, грандесса, мы уже много раз встречались, а вот ты… – он уставился на Нивени. – Ты что за птица? Я тебя не знаю.

– Я не принадлежу к грандскому сословию, ваша светлость. – Нивени поднялась. – Я – дочь наместницы колонии Люмина.

– А, владения Пасусов. – Тайрус закрыл глаза. – Ну, конечно! Женщина, которая хотела строить библиотеки и учить наукам.

– Совершенно верно, ваша светлость, – Нивени заметно напряглась.

Я покосилась на девушку. Мне стало любопытно, как она будет вести себя с принцем.

– И что ты думаешь о поступке своей матери? Отвечай честно! – потребовал Тайрус.

Это было забавно. Псих он или нет, но откровенность с наследником короны может обойтись очень дорого. Во взгляде Нивени читалось именно это.

– Ваша светлость, конечно, не ожидает, что я пойду против своей матери, – уклончиво ответила она.

– Нет, не ожидаю.

– В таком случае, – осмелев, продолжила она, – я скажу, что моя мать действовала в интересах Люмины. Она не хотела оскорбить ни наш Божественный Космос, ни род Пасусов, а желала лишь улучшить жизнь людей.

– Да, жизнь на планете – убогая штука, – сочувственно согласился Тайрус.

– Что вы, ваша светлость, это вовсе не так!

– Правда? То есть у вас там нет ни ураганов, ни землетрясений? Ничего такого?

– Верно, погода на планетах бывает изменчива, зато там обитает великое множество жизненных форм. По диким лесам бродит огромное количество разнообразных животных, две луны Люмины вызывают приливы и отливы морей. Несмотря на непредсказуемость, ваша светлость, жизнь там куда более интересная, чем в космосе.

– Хм, ты рассуждаешь как фанатичная сепаратистка.

Нивени побледнела, я тоже занервничала. В голосе Тайруса слышалось одно лишь любопытство, однако он, сам того не понимая, выдвинул серьезное обвинение. Неудивительно, что девушка всполошилась.