Он хотел сказать еще какие-то слова, но не смог. Просто стоял и глядел.

– Проходи.

Ему показалось, что она произнесла это очень отстраненным, будничным тоном.

И ошибся.

Как только закрылась дверь номера, она обняла его и прижалась всем телом, прерывисто дыша в ухо.

Через миг Кама потерял голову.

Не было долгих лет разлуки. Неизвестности. Его работы. Ее замужества.

Не было ничего. Только руки, губы и то знакомое им обоим сумасшествие, которое они испытали пять лет назад, когда встретились впервые.

Падая вместе с ней на кровать, он почему-то вспомнил, что она любила запах весеннего леса после дождя. Чуть горьковатый и свежий. Тополиных почек и нежных березовых листочков.

Он хотел сказать ей об этом, но не успел.

Потерялся в пространстве.

Он не мог позволить себе спать и все же заснул. Разбудили его поцелуи.

– Уже утро? – хрипло спросил он, отвечая.

Она отстранилась и произнесла уже другим голосом:

– Четыре. Мне надо успеть все рассказать. Я заказала кофе. Здесь привыкли обслуживать клиентов даже ночью.

– Это фешенебельный отель, – сообщил Кама, поднимаясь с кровати. – Я буду готов через три минуты.

Он прошел мимо нее совершенно голый. На спине чуть выше лопатки она заметила свежий след от пули.

Нелегко ему тут приходится.

Он вернулся одетый и готовый к самым плохим новостям.

Что ж. Тянуть незачем.

– У нас с тобой есть дочь. Ее похитили и увезли в Париж. Мы должны ее найти.

Наверное, он все же был готов не в полной мере, потому что такого лица она не видела у него никогда.

Только не у Егера.

– Маша родилась в июле. Сейчас ей четыре года, – как маленькому стала объяснять она.

– Маша? – с трудом ворочая языком, переспросил он.

Анна вздохнула. Жаль, что про отчество не спросил. Узнал бы, что она Афанасьевна.

Этой секунды и вздоха ему хватило, чтобы включиться.

– Давай с самого начала. И как можно больше деталей.

Она начала рассказывать. Он слушал, и по его лицу невозможно было понять, что он чувствует.

«Узнаю настоящего Егера», – подумала Анна и неожиданно ощутила что-то похожее на облегчение. Как будто переложила кому-то на плечи свою ношу.

Это длилось меньше минуты, а потом сердце снова сжала тоска, такая сильная, что она замолчала. Кама тут же взглянул нетерпеливо.

– Дальше.

Анна сцепила пальцы и продолжила. Его лицо по-прежнему было бесстрастным, но когда она дошла до истории своего замужества, в глазах мелькнуло что-то странное. Сама не зная почему, она торопливо сказала:

– Это фиктивный брак.

Он взглянул на нее своими невозможными глазами, и она чуть не заплакала. Господи, как же они похожи!

– У тебя есть фотография… Маши?

Она полезла в карман и протянула снимок.

– Только ей здесь три года.

Кама долго смотрел на фотографию. Анна не торопила.

– Я понял, – произнес он наконец и протянул ей снимок.

– Оставь себе. Если хочешь. У меня есть еще один. На всякий случай. Хотя свою дочь я узнаю и без него. Впрочем, мне кажется, я узнаю́ Машу во всех девочках. В первый день пошла смотреть на Эйфелеву башню. Неподалеку от нее есть детская карусель. Такая, с лошадками… В одной из девочек я признала Машу и чуть не бросилась к ней. Хорошо, что отец подоспел раньше меня. Оказывается, ее зовут Сильви, и она совсем не похожа…

Кама слушал, не двигаясь и не пытаясь выразить сочувствие. Сейчас этого делать нельзя.

– Я сделаю несколько копий, – произнес он будничным тоном. – Гризо раздаст фото своим людям в разных округах города, на вокзалах, в отелях. Думаю, надо поискать в приютах и ночлежках. Горовиц мог отдать девочку туда. Не владея языком, она все равно ничего не сможет объяснить.

Анна закусила губу.

Кама понимал, что его слова звучат жестоко, даже страшно, но верил, что она справится.

А он? Он справится?

Кама взглянул на снимок. Странным образом довелось ему познакомиться с дочерью.

– Маша, – произнес он, пробуя звуки на вкус.

– Она знает, что у нее есть папа, только очень далеко.

Он поднял глаза.

– Ты говорила ей, что папа вернется?

Анна вдруг улыбнулась.

– Она мне говорила. Всегда, когда речь шла о тебе. «Папа вернется, Юта». – И добавила, хоть он и не спрашивал: – У нее твои глаза.

Они одновременно поняли, что еще минута, и оба разрыдаются.

– Через три часа встретимся на вокзале Сен-Лазар. Под аркой с часами. Я сам подойду к тебе, – поднимаясь, произнес он и пошел к двери.

Она не встала проводить, и он не выдержал. Вернулся, поднял Анну с кресла и прижал к себе.

– Мы найдем ее, обещаю, – шепнул он в теплые пшеничные волосы.

Она молча кивнула.

Яков ждал его в Тюильри. Несмотря на ранний час, было светло, и в саду прогуливались любители свежего воздуха, бродили со своими питомцами собачники. Кама прошел мимо скамейки, на которой сидел Яков, показав глазами на боковую дорожку. Вести разговоры на открытом пространстве Тюильри было все равно что на сцене. Поднявшись, Яков свистнул Джокеру, носившемуся между кустов, и пошел следом. Выйдя на набережную, они неторопливо двинулись в сторону моста Руаяль.

Выслушав Егера и не задавая лишних вопросов, Яков повернулся и кликнул Джокера. Тот вопросительно посмотрел на Каму.

– Беги, – разрешил тот.

Пес фыркнул и потрусил за удаляющимся Яковом.

Стоя у окна, Анна ждала, когда Кама выйдет из отеля. Ей хотелось посмотреть, как он уйдет, и почему-то заранее было больно. Смешно! Жила без него пять лет, а теперь кажется, что и часа не сможет. Почему так?

Она стояла долго, но так его и не увидела. Чему удивляться? Егер – мастер внезапных исчезновений, хотя ее появление в Париже, кажется, тоже стало для него сюрпризом.

Анна горько усмехнулась, открыла сумочку и достала завернутый в платок гребень.

– Помоги мне, – шепнула она ему.

Подумала немного, а потом скрутила на голове узел и воткнула гребень в волосы.

В смятении

Дождавшись утра, Кама поспешил в жандармское управление на встречу с Гризо.

Едва тому сообщили о посетителе, Гризо сам вышел навстречу и даже не удивился.

– Ждал вас, месье Егер. Прошу в кабинет.

Пропустив гостя, он плотно закрыл дверь и предложил сесть на диван. Сам устроился рядом.

– Во избежание недомолвок скажу, что помогаю мадам Симон неофициально, по просьбе человека, однажды оказавшего мне услугу.

– Это человек из России?

Гризо кивнул.

– Понимаю, чем вызван ваш вопрос, месье Егер, поэтому сразу отвечу: этому человеку можно доверять. Отношения к новой власти он не имеет и ни с кем из верховных лиц не связан. Его просьба носила личный характер.

– Кажется, я знаю, о ком идет речь. Этот человек – преданный друг Анны.

– Рад, что мы сразу прояснили все нюансы. Тогда к делу. Кое-что я успел выяснить. Вольдемар Горовиц въехал в страну легально. Документы на него и ребенка подозрений на таможне не вызвали, за исключением одной крошечной детали: у девочки не было вещей. Досмотр проводила женщина, поэтому обратила внимание. Случайно. Где находится Горовиц в данный момент, установить не удалось, но первые пять ночей он провел в отелях.

– Разных?

– Да. Менял каждые сутки. Чтобы не успели запомнить, полагаю.

– Если так старательно заметает следы, значит, не сомневается: девочку ищут.

– Я тоже так подумал, однако мне кажется, есть что-то еще. За неделю обнаружить, кто похитил и куда вывез ребенка, конечно, можно…

– Не сомневаюсь: