class="p1">– Но что-то же она говорит.

– Я разобрала только имя.

– Какое?

– Юта.

И Мишель, вздохнув, добавила:

– Наверное, так звали ее покойную мать.

Верный друг доминик

Жирар ожидал ее в холле, стоя перед зеркалом. Его раздражал криво повязанный галстук, но как он ни пытался исправить положение, ничего не выходило.

– Брось заниматься ерундой! – резко бросила Ида, появляясь из бокового коридора.

Доминик вздрогнул, но тут же расплылся в улыбке.

– Ида, королева моего сердца! Ты всегда появляешься, как солнце в дождливую погоду – неожиданно!

Ида, которая любила, чтобы ее повсюду сопровождали толпы восторженных почитателей, в принципе отрицала всякие неожиданные появления, поэтому уставилась на сияющую физиономию приятеля с подозрением.

– Сегодня ты льстишь как-то особенно неловко.

И продолжила издевательским тоном:

– Неужели Коко снова показала тебе на дверь?

– Она уехала с Хью Гровенором в Рокебрюн-Кап-Мартен, – обиженно сообщил Жирар. – Он собирается купить там участок земли.

– Должно быть, для того, чтобы Шанель построила там виллу. Неплохо. Лазурный берег – сладкая мечта модисток вроде нее.

Доминик поджал губы. Конечно, он все понимает, но зачем же втаптывать его в грязь?

Ида и Коко были антиподами во всем. Ида вся – пафос. А Коко ненавидела пафос. Ее стиль – простота и элегантность. Стиль Иды – непозволительная, бьющая в глаза роскошь. Простота вызывала в ней презрение, элегантность – скуку. А мода на бижутерию, которую пропагандировала Шанель, выводила Иду из себя. Ведь она терпеть не могла фальшивок. Ни разу не пользовалась придуманными Коко духами, которым та дала свою фамилию, хотя втайне не отрицала их оригинальность. Ида сама была символом оригинальности. Впервые дамские духи даже отдаленно не напоминали запах известных цветов, а это было вполне в духе Иды. Но духами Коко пользовался весь мир. А там, где все, места для Иды не было. Именно по этой причине она отказалась от знакомства с Эрнестом Бо, русским эмигрантом, придумавшем для Коко эту композицию. Вдруг и ее духами станут пользоваться все! Это катастрофа! По той же причине она ни разу не повернула головы, проходя мимо бутика Коко на улице Камбон. По ее мнению, наряды и шляпки плебейки Шанель были лишены фантазии.

Жирар прекрасно знал это, но все равно обиделся. Ида, разумеется, богиня, и им с Коко не ужиться никогда, но ведь они с Рубинштейн друзья, а друзьям нужно прощать маленькие слабости. Он же прощает. И не только маленькие!

– Мне нужно рассказать тебе нечто важное, – не обращая внимания на поджатые губы, заявила она и, схватив за руку, потащила его в садик за отелем.

«Случилось нечто-то из ряда вон выходящее, если Ида собирается уединиться в укромном уголке», – догадался Жирар и сделался серьезен. Его подруга не любила расслабленности и шутливости в по-настоящему важных делах.

Тут он заметил, что Ида одета с необычной для себя скромностью: ни тебе тюрбанов, ни летящих оранжевых балахонов, ни золотых браслетов. Это окончательно настроило его на деловой лад, поэтому, когда Ида села за столик и посмотрела ему в лицо, его взгляд был исключительно сосредоточенным.

Ида улыбнулась про себя. Именно за сообразительность она и любила Доминика Жирара, поэтому рванула с места в карьер:

– Я стала свидетелем преступления, но пока не знаю, какого именно.

Доминик с минуту молчал, переваривая услышанное.

– Ты способна сейчас изъясняться логично? – наконец поинтересовался он.

– Не уверена, но попробую.

– Заказать шерри?

– Лучше коньяку.

«Да, все действительно серьезно», – подумал он и махнул рукой гарсону.

Ида выпила принесенный коньяк залпом.

– Сюда приехал мой муж, – сообщила она, закусывая кусочком лимона.

– Какой еще муж? Твой кузен, с которым ты когда-то заключила фиктивный брак? И который остался в России?

– Да, Вольдемар Горовиц. Он поселился в моем доме.

Доминик вытаращил глаза.

– Ты впустила его к себе?

– Сама не поняла, как это могло случиться.

– И давно он приехал?

– В стране больше двух недель, по крайней мере, так он сказал. Ко мне заявился четыре дня назад.

– И что ему нужно? Денег?

– Про деньги он не заикался.

– Пока не заикался?

– Я думаю, дело вообще не в деньгах. Он приехал с внучкой.

– И что?

– Мне кажется, что в этом все и дело. Он собирался лечиться, но два дня назад исчез.

– Исчез? Так и отлично. Что же тебя тревожит?

– Мари. Русская девочка, которую он привез с собой.

– Ничего не понимаю, – честно признался Доминик и подумал, что не мешало бы и ему выпить чего-нибудь.

Он приказал принести шампанского и еще коньяка для дамы.

– Все было странным с самого начала. Его появление, девочка, которую он называл внучкой, а относился как к чужой. И вообще у меня с первых минут возникло ощущение присутствия на какой-то дурной пьесе! Поначалу я решила, что он просто глуп, но нет, он не глупец. Напротив, чрезвычайно умен и дьявольски хитер. Замысел Вольдемара стал ясен, когда он наконец избавил от своего общества и ко мне вернулась способность рассуждать здраво. Все так и было задумано с самого начала. Он должен был вызвать во мне раздражение, чтобы я обрадовалась его исчезновению. Вел себя развязно, всячески докучал и наконец добился своего: я собиралась скормить его Гарольду.

Доминик прыснул в ладошку.

– Но зачем? Не понимаю.

– Зато я прекрасно поняла! Горовиц все продумал! Ему нужно было сбыть девочку с рук!

Доминик всплеснул руками:

– Боже! Что ты говоришь! Родную внучку?

– В том-то и дело, что она ему вовсе не внучка.

– А кто же она? – опешил Жирар.

– Не знаю, но уверена: Мари – не его ребенок.

Гарсон принес шампанское и клубнику. Доминик выпил и сунул в рот ягоду. Фу, черт, кислятина! А еще фешенебельный ресторан!

– Хорошо, пусть так, – медленно произнес он, прожевав. – Но это ничего не объясняет. Твой кузен мог сдать девочку в приют. Зачем тащить к тебе домой?

– Над этим я размышляла долго, но в конце концов разгадала и эту загадку. Ему нужно было спрятать Мари, чтобы никто не мог найти. В приюте ее рано или поздно обнаружат, а у меня – никто и никогда.

– Спрятать? Девочке что-то угрожает?

– Да. И эта угроза – Вольдемар Горовиц! Он украл ребенка в России и вывез во Францию.

Некоторое время Жирар потрясенно молчал, а потом выдавил:

– Это звучит фантастично. Похитить девочку и пойти на страшный риск, чтобы вывезти ее из советской России? Да ради чего можно провернуть такое?

– Или ради безумной любви. Или ради безумной ненависти.

В ее голосе Доминик услышал нотки театральщины и сразу преисполнился скепсиса.

Скорей всего, она сама придумала драматичный сюжет, а теперь хочет выдать за правду. Ну где такое видано? Нет, он слыхал и не раз истории о родителях, которые не могут поделить ребенка, и в результате один из них похищает дитя. Но чтобы… А, впрочем, все русские сумасшедшие, и Ида одна из них!

Он искоса взглянул на подругу.

Ну а если допустить, что она не ошибается? Какими неприятностями это может грозить? Наверняка ребенка разыскивают, и если обнаружат, что именно она укрывает его, у Иды могут быть проблемы с законом и довольно серьезные. А если так, ему необходимо вмешаться.

Не привыкший ничего откладывать в долгий ящик, Доминик взял Иду за руку.

– Ты должна немедленно избавиться от него.

– От кого, Доминик?

– От ребенка. Не спорь. Это единственно разумное решение. Ради твоей безопасности. Тебя могут обвинить в пособничестве и … Бог знает, в чем!

– Предлагаешь утопить ее в Сене?

– Не смешно, моя дорогая!

– Ты прав, – согласилась она и добавила по-русски: – Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно.