в России еще остались первоклассные сыщики.

– Разумеется. Но успеть решить вопрос с выездом? Сейчас это так сложно. Советы практически перекрыли каналы связи. Заграничные поездки – редкость, каждый выезжающий подвергается проверке.

«Вы просто не знаете, с кем имеете дело», – подумал Кама.

– По приезде мадам Симон сразу попросила помочь ей…

– Найти меня? Не беспокойтесь, я видел, что вы заметили меня в Гранд-опера. И то, что вам известно, где я люблю пить кофе, тоже не удивляет.

– Мне бы не хотелось услышать обвинения во вмешательстве в частную жизнь.

– Ну что вы! – рассмеялся Кама. – Я же не тайный агент. Всего лишь скромный буржуа.

– Да, но ваше знакомство с министром…

– Я отпускаю ваши грехи, господин Гризо, – снисходительно улыбнулся Кама.

Тот вздохнул с облегчением, хотя один вопрос все же не давал ему покоя, и это читалось на лбу.

Кама сделал доброе лицо.

– Со своей стороны, Гризо, я тоже хотел бы прояснить один вопрос, а именно: характер моих отношений с мадам Симон. Видите ли, я был знаком с ее свекром. Общие дела и все такое. Уверен: это он порекомендовал Анне обратиться ко мне. У меня связи, вы же в курсе. К сожалению, не знал, что его дела так плохи. Обязательно похлопочу насчет лекарств. Считаю своим долгом облегчить участь бедняги. Чувствую себя виноватым, что не поинтересовался его здоровьем раньше. Пьер Симон производил впечатление крепкого старика. Правда, на бурбон слишком налегал.

Гризо кивнул, давая понять, что с формальностями покончено, и предложил вернуться к теме беседы.

– Несмотря на то что у меня нет официального заявления о похищении ребенка и начальство не в курсе моих действий, я готов помогать.

– Вы порядочный человек, Гризо.

– Кроме того, я еще и профессионал.

– Поверьте, в вашем профессионализме я не сомневаюсь и при случае намекну на это месье Дюрану.

Вдохновленный, Гризо подвинулся ближе.

– Я понимаю: сейчас не время, но… ходят упорные слухи, будто премьер-министр…

– Думаю, месье Бриан скоро покинет этот пост.

– На кого же делать ставку? Снова на Пенлеве?

– Я бы предложил обратить внимание на Эдуарда Эррио.

– Да что вы?

– И кстати, Шатомпс снова собирается занять кресло министра внутренних дел.

– Неужели? Откуда вы знаете?

– Он сам мне сказал. Правда, Камиль считает, что для него это будет, скорее, транзит.

– То есть… А кто же потом?

– Я не Сивилла, конечно, но поставил бы на Альбера Сарро. Разумеется, эти сведения носят конфиденциальный характер, понимаете?

Потрясенный услышанным, Гризо кивнул.

– У меня есть фото девочки, – продолжал Егер, пристально глядя на него. – Необходимо размножить снимок и раздать вашим людям. Горовиц может находиться в любой части города, кроме того, попытаться выехать в другой регион или даже из страны, поэтому задействовать необходимо немалое число жандармов. Вы справитесь?

Гризо с готовностью взял фотографию.

– Разумеется, месье Егер. Я немедленно распоряжусь.

Кама поднялся.

– Я должен предупредить, что собираюсь действовать по своему плану. Если у меня возникнут недоразумения с вашими людьми…

– Немедленно обращайтесь ко мне! В любое время дня и ночи! – с энтузиазмом ответил Гризо и потряс протянутую руку.

Встреча, кажется, прошла неплохо, но на душе было не просто тревожно. Впервые он испытывал то, что можно назвать смятением. Странным было и то, что это щемящее чувство не поддавалось усилию воли. Наоборот, становилось все более ощутимым.

У Маши его глаза.

Теперь он будет думать о ней постоянно.

Анна ожидала, что Кама даст ей знать, как собирается искать Машу, ну или… просто придет. Однако день прошел, а она так и сидела в отеле. Наконец неизвестность просто свела ее с ума. Анна собралась и вышла на улицу. Конечно, она дала Каме обещание ничего не предпринимать, да и сама прекрасно понимала, что идея самой искать дочь в огромном городе, да еще в чужой стране безумна, но метаться в четырех стенах было выше ее сил.

О посещении в госпитале месье Симона с ней договорились на следующий день, когда будет врач, так что даже этого занятия она была лишена. Анна отправилась бродить по городу, почти не замечая его летней красоты.

Когда-то она мечтала приехать сюда с Николаем. Возможно, он смог это сделать. Но уже без нее. Хотя с тех пор, как он прислал ей последнее «прости», от него не приходило вестей, она почему-то была уверена: Синицкий жив. Иначе как объяснить, что через полгода после этого Марья Николаевна спешно покинула Петроград? Ей не к кому ехать, кроме сына. И то, что она даже не попрощалась, лишний раз подтверждает эту мысль.

Занятая своими грустными мыслями, она пошла вдоль набережной Сены и, перейдя по мосту, неожиданно оказалась перед Нотр-Дам. Обомлев, Анна смотрела на знаменитый собор и спохватилась, только когда заметила, что прохожие глядят на нее кто удивленно, кто сочувствующе. Оказывается, по лицу ручьем текли слезы. Она торопливо утерлась платком и оглянулась на чей-то громкий голос.

Вдоль парапета набережной острова Сите стояли лотки торговцев. Возле одного из них толстая молодая женщина ругалась с дюжим молодчиком. Как видно, она собиралась купить у него моток веревки, да денег не хватило. Торговец не был готов расстаться с товаром за меньшую сумму, но покупательница уже схватила моток и отпускать не желала.

Их брань разносилась по площади перед собором.

Анна уже хотела двинуться дальше, но тут молодчик, размахнувшись, ударил толстуху по голове.

Крик женщины сработал, как пусковой крючок. Подлетев к торговцу, Анна заломила ему руку и повалила на землю. Тот даже пискнуть не успел.

– Оставь ее, мерзавец! – крикнула она. – Я вызвала полицию!

Торговец что-то забормотал, пытаясь вырваться, но навык работы в УГРО сработал и тут.

– Не двигаться! – скомандовала Анна и только тут поняла, что говорит, слава богу, по-французски.

Она взглянула на толстуху и увидела, что спасенная смотрит на нее с любопытством.

«Наверное, акцент выдает», – подумала Анна.

– Мадам, – обратилась к ней женщина, потирая ушибленный затылок. – Вы потрясающе храбрая. Впервые меня спасает дама. Не желаете ли выпить со мной стаканчик бургундского?

– Мы должны дождаться жандармов. Ведь он ударил вас.

– Да черт с ним! Отпустите его и пойдем в бистро.

– Но… как же…

– Да очень просто. Все равно веревка слишком тонкая. Мне нужна покрепче. Для пса. Он вечно срывается и убегает. А что касается Гастона, так он больше не будет драться. Верно, Гастон?

– Я – Шарль, – прохрипел детина.

– Да какая разница. Все равно дурак, раз на женщину руку поднял. Верно я говорю, мадам? – И поглядела на Анну хитрым глазом.

– Я отпущу тебя, если попросишь прощения у…

– Анриетты, – подсказала толстуха.

– У Анриетты.

– Прошу прощения, – просипел торговец.

Анна выпустила его руку и погрозила пальцем. Шарль хотел плюнуть ей под ноги, но вовремя передумал.

Анриетта усмехнулась.

– Надолго запомнит.

– Сомневаюсь, – отозвалась Анна, вытирая руку.

– Вы правы. Народец тут паршивый, зато вы молодец! Так что? Не откажетесь промочить горло в моей компании?

Анна взглянула на Анриетту и неожиданно для себя кивнула:

– Я не прочь выпить по чуть-чуть.

– Здесь неподалеку есть тихое местечко. Вино почти не разбавляют и кормят хорошо. И учтите – я угощаю.

Место было не настолько тихим, как обещала Анриетта. Зал бистро оказался полон, и гомон стоял порядочный, но, похоже, женщина была в заведении завсегдатаем. Она что-то шепнула гарсону, и тот, кивнув, провел их в небольшой закуток за стойкой. Столик не был виден остальным посетителям, да и шум слышался меньше.

Новая знакомая деловито распорядилась принести им вина и сыру. Все появилось на столе почти мгновенно. Они выпили и закусили.

Непривычная к вину Анна