Кого только нет в Запретном городе, здесь можно отыскать даже тех, кто говорит на языке Арабского халифата, что уж говорить о цзяннаньском.

Не пришлось даже выходить из дворца, Минъюй просто позвала подметавшую двор служанку.

Эта девушка недавно попала во дворец и не успела еще как следует выучить официальный гуаньхуа – стоило ей открыть рот, как послышался акцент уроженки Цзяннани[26]:

– Слус-шаю госпожу.

Услышав, как она говорит, Вэй Инло одобрительно кивнула про себя и спросила:

– Грамоте обучена?

– Кое-что могу разобрать, – ответила служанка.

Инло подала Минъюй знак, та подошла и показала служанке несколько слов, которые та прочитала все с тем же нежным акцентом:

– «Желаете вина? Какого изволите? „Опадания листьев тутовника“, синфэнского, хризантемовой настойки, „Зелени листьев бамбука“ или красного девичьего?»

Дочитав, она осторожно посмотрела на Вэй Инло.

Та холодно произнесла:

– Прочитай еще раз.

– «Желаете вина? Какого изволите? „Опадания листьев тутовника“, синфэнского, хризантемовой настойки, „Зелени листьев бамбука“ или красного девичьего?»

– Еще раз.

– «Желаете вина? Какого изволите? „Опадания листьев тутовника“, синфэнского, хризантемовой настойки, „Зелени листьев бамбука“ или красного девичьего?»

– Еще.

– Желаете…

Мягкие речи, поднимаясь и опадая, витали в воздухе дворца Яньси, и так прошла половина месяца.

Был яркий солнечный день. По дворцовой дороге двигалась огромная толпа.

– Благородная супруга Чунь, – процессию возглавляла вдовствующая императрица, и взгляд ее был прикован к желтому шелку, ее снедало любопытно, – что ты тут такое устраиваешь таинственное?

Благородная супруга Чунь предложила ей руку, чтобы та могла опереться, и сказала, смеясь на ходу:

– Госпожа, а вы послушайте!

– Цветы! Две штучки за один медяк!

– Не угодно ли чаю? Первоклассный билочунь[27]!

– Сестрица, купите штуку шелка, свежий завоз!

Бамбуковая флейта наигрывала мелодии Цзяннани, кругом кричали торговцы.

Вдовствующая императрица сорвала желтое полотно, и оказалось, что повсюду, куда хватало глаз, обе стороны дворцовой дороги были заставлены бесчисленными ларьками и лотками, исполненными на цзяннаньский манер: кто торговал чаем, кто закусками, а кто диковинками из яшмы.

За каждым лотком располагался евнух или служанка, переодетые в торговцев и занятые их обычным делом: стоило им кого-то завидеть, как они принимались кричать, нахваливая свой товар. Казалось, что вся процессия случайно оказалась на рынке в Цзяннани.

– Благородная супруга Чунь, как это ты все устроила? – Вдовствующая императрица была поражена.

Благородная супруга мягко улыбнулась.

– Госпожа императрица, вам же хотелось увидеть пейзажи Цзяннани? В Запретном городе, конечно, нет похожих мостов над реками и каналами, но я велела евнухам и служанкам устроить рынок, описала их так, как помню сама. Да, у нас здесь нет изящных ив, склонившихся над журчащими водами, зато реют вывески трактиров и царит веселое оживление. Считайте это маленьким развлечением в вашу честь!

– Благородная супруга Чунь, ты расстаралась на славу!

– Благородная супруга Чунь действительно тщательно продумала каждую деталь, только ведь все это ненастоящее, – с улыбкой сказал шедший по другую сторону Хунли. – Вот что я решил: по обеим сторонам дворцового рва, напротив храма Ваньшоу, нужно выстроить улицу в сучжоусском стиле. Когда она будет готова, госпожа императрица сможет полюбоваться на настоящий цзяннаньский пейзаж.

Вдовствующая императрица одновременно обрадовалась и встревожилась.

– Государь, это слишком сложная затея…

– Я буду счастлив порадовать вас, матушка.

За его спиной наложницы ревниво уставились на благородную супругу Чунь.

И как она опять взяла над всеми верх? Императрица-преемница вдруг улыбнулась.

– Госпожа императрица, благородная супруга Чунь – настоящая искусница, и она приготовила прекрасный сюрприз. Я думаю, раз уж у нас тут сам собой образовался рынок, мы должны не просто им любоваться, а воспользоваться по полной!

– И как же мы можем им воспользоваться?

Они как раз проходили рядом с украшениями из нефрита. Императрица-преемница ловко сняла с руки яшмовый браслет и, наклонившись, положила его на прилавок.

– Война в Цзиньчуани закончилась совсем недавно. И хотя победа осталась за Цин, мы потеряли немало солдат, другие были тяжело ранены. Семьи этих воинов получают скромное вспомоществование, и их осиротевшим детям и женам приходится непросто. – Императрица-преемница медленно выпрямилась. – Я предлагаю всем дворцовым супругам и наложницам пожертвовать драгоценности для благотворительной распродажи. Разумеется, распродажа не должна устраиваться только для жителей дворца и сановников. Мы можем установить эти лотки за воротами, а все вырученные при продаже деньги пустим на помощь семьям раненых и убитых.

Вдовствующая императрица и сама любила творить добрые дела, так что, едва заслышав предложение, она вознесла хвалу Будде Амитабхе. Хунли тоже растрогался:

– Какая прекрасная мысль. Тщательно подготовленный благородной супругой Чунь рынок не пропадет зря.

Благородной супруге не понравилось, что другие так ловко воспользовались ее затеей, но она изобразила улыбку.

– Как госпожа императрица все тщательно продумала. Я-то всего лишь хотела порадовать матушку его величества, мне и не приходила в голову такая глубокая мысль. Но теперь, конечно, и я постараюсь от всего сердца!

Договорив, она сняла с уха серьгу с драгоценным камнем и положила на прилавок.

Наложницы, услышав их речи, тоже принялись снимать украшения и складывать их в общую кучу.

Хунли стоял, заложив руки за спину, и с улыбкой смотрел на эту картину, как вдруг взгляд его привлекла винная лавка неподалеку.

Запели птицы на тысячи ли,

                   травы алеют цветами.

В селеньях у рек и на кручах гор

                   реют винные флаги[28].

Красный флаг развевался на ветру, а под ним были установлены четыре больших черных кувшина, деревянный стол и несколько стульев.

Возле одного из кувшинов стояла девушка, с длинного черпака в ее руке в чашу с мелодичным журчанием лилось вино.

Перед чашей сидел старый евнух. Он медленным глотком допил вино, а потом вынул из-за пазухи пару медяков и положил их на стол. Когда девушка протянула руку, чтобы взять их, на стол упала чья-то тень. Подняв голову, она встретила холодный взгляд императора.

– Что ты здесь делаешь?

Одетая в простую одежду Вэй Инло кокетливо улыбнулась, достала из-за пояса платок, сноровисто протерла стол и произнесла мягко, на цзяннаньский манер:

– Желаете вина? Какого изволите? «Опадания листьев тутовника», синфэнского, хризантемовой настойки, «Зелени листьев бамбука» или красного девичьего?

Хунли смерил ее взглядом с головы до ног – в пышном дворцовом саду этот полевой цветочек смотрелся неожиданно.

– Младшая супруга Лин, что за переодевания?

– Сегодня здесь нет никакой младшей супруги Лин, только торговка знаменитыми винами Цзяннани. Редкие образцы, мало кому доводится такие отведать, – серьезно отвечала девушка. – Если не собираетесь покупать, то и ступайте себе, продам свой товар кому-нибудь еще! «Опадание листьев тутовника» – двадцать монет за кувшин, синфэнское – двадцать пять, хризантемовая