И вот наконец, натянув поглубже бейсбольную кепку и нацепив на нос темные очки, Мейвел Хоуп вошел в «Логово пиратов». Кивком он подозвал Лестера и вышел из здания. Лестер поспешил следом и догнал Хоупа лишь на середине спуска.

— Ты сказал мисс Полли, что мы едем в город? — с невинным видом поинтересовался Лестер, хотя и понимал, что спрашивать об этом глупо — сколько нужно времени для того, чтобы сообщить женщине, что ты едешь в город? И Мейвел тоже прекрасно понимал это.

Однако на этот раз он пропустил вопрос мимо ушей. Иногда он умел проявлять терпимость, а иногда как с цепи срывался и обрушивался на человека, не стесняясь в выражениях. Было время, когда Лестер мог дать ему сдачи и в прямом смысле слова надирал его тощую белую задницу. Но с тех пор как Мейвел пробрался в постель мисс Полли, все изменилось. Теперь Лестер был вынужден ходить за Мейвелом, как собака. Мейвел занимался лишь чистой работой, а вся грязная доставалась Лестеру.

Они залезли в ржавый микроавтобус, и Лестер уселся на переднее сиденье. Когда Мейвел перевозил постояльцев, ему приходилось идти в самый конец. Но сейчас их было всего двое, и, несмотря на все свои сложные переживания, Лестер был бесконечно счастлив.

Мейвел повернул ключ, и автобус завыл. Он включил скорость (не первую, как отметил про себя Лестер, так как Мейвел был никудышным водителем) и вырулил на гравиевую дорогу. Лестер высунул локоть в открытое окно и откинулся на спинку сиденья, сделав вид, что они с Мейвелом по-прежнему лучшие друзья.

— В городе у нас много дел, — ни с того ни с сего заявил он.

— На Урезе у нас тоже масса дел — надо подготовиться к урагану, — откликнулся Мейвел. — Поэтому я не хочу, чтобы ты заходил в бар.

— Нет, сэр, ни в коем случае. — Хотя Лестер знал, что сделает это, и пошел Мейвел Хоуп к черту. Он все равно будет делать то, что ему нравится. Лестер отвернулся и стал смотреть на море. Далеко на востоке, у самой линии горизонта, небо продолжало темнеть.

Мейвел остановился перед универмагом Милроя. Лестер выскочил из автобуса и рванул в «Новую королевскую таверну».

— Чтобы через полчаса был на месте! — крикнул ему вслед Мейвел.

— Да, сэр! — откликнулся Лестер, хотя все это было полной показухой. Мейвел затруднялся сказать, для кого все это делалось, но и его начальственный вид, и смиренная покорность Лестера — все это было игрой. Мейвел понимал всю горечь Лестера, а Лестер обижался на то, что Мейвел делит постель с мисс Полли и получает за это определенные привилегии. Единственное, чего Лестер не понимал, так это того, что Мейвел по-настоящему любил Полли. Впрочем, он не мог это знать, так как Мейвел держал это в тайне. Он скрывал свою любовь, полагая ее порочной. Да и можно ли было ожидать иного от последнего пирата?

У самых дверей универмага Мейвела остановил Аптон Белшоу. Он снял шляпу и, прежде чем заговорить, несколько раз поклонился.

— Говорят, ураган будет очень сильным, — наконец произнес он.

Мейвел кивнул.

— Да, будет ветер с дождем, Аптон. Так что заколоти окна.

— Все дело в том, Мейвел, что переднее окно у нас разбилось и я не успел его заменить. Ты считаешь, его все равно надо заколачивать?

— Я бы заколотил, Аптон.

— Угу.

— Не волнуйся. Все быстро закончится.

— Просто я побаиваюсь, что мой дом… Боюсь, он не выдержит. А у меня дети, Мейвел.

— Я знаю, Аптон.

— Может, мы приедем в Урез Воды?

Мейвел представил себе главное здание, стоящее на возвышенности.

— Я бы на твоем месте отвез семью в большую гостиницу.

И оба вошли в универмаг. Полки были почти пусты. Они редко ломились от товаров и в лучшие дни, но сейчас на них стояло несколько коробок крупы и пара консервных банок. Мейвел подошел к кассе и бросил взгляд на Джун, в глазах которой застыл страх.

— Блок «Сладкой махорки», — попросил он, доставая из кармана деньги и разглаживая купюры.

Джун еле заметно покачала головой:

— У нас не осталось блоков.

— Тогда все, что у вас есть.

— У нас все кончилось, — еле слышно прошептала Джун.

— Тогда «Ротманс».

— Извини, их тоже нет.

— «Винстон», «Силк Кат», «Синьор Сервис».

— У нас нет никаких сигарет, Мейвел.

Мейвел медленно повернул голову, внимательно оглядываясь по сторонам, словно в поисках хрящевой рыбы на отмели. Перед ним были лотерейные билеты, несколько видеокассет и сданные пустые бутылки.

— Никаких?

— Люди запасаются. Мы должны были получить сегодня, но рейс отменили.

— Джун, мне нужны сигареты.

— Мейвел, ты ведь говорил, что собираешься бросать. В прошлый раз ты сказал, что покупаешь последний блок.

— Брось, Джун, я это говорю каждый раз.

— Прости, Мейвел.

— Ты абсолютно убеждена, что в магазине нет ни одной пачки? Может, ты посмотришь на складе или еще где-нибудь?

— Мейвел… у нас нет сигарет.

_____

Мейвел вошел в «Новую королевскую таверну», роскошное название которой абсолютно не соответствовало ее внутреннему убранству. Сколоченная из фанеры стойка была украшена двумя устаревшими фотографиями «Тоттенхэм Хотспурс». Тут и там были расставлены табуреты, два из которых были заняты. В углу сидел Джонни Рейс, а Лестер устроился у стойки, чтобы можно было на нее опереться. При виде Мейвела Лестер опрокинул стаканчик рома и постучал по стойке, требуя следующий. Керби медленно двинулся вдоль стойки, достал откуда-то снизу большую бутылку «Капитана Моргана», наполнил мерный стаканчик и перелил его Лестеру. Затем он налил еще и подвинул стакан Мейвелу.

— Ты же знаешь, я это не пью, — откликнулся тот.

— Просто я подумал, может, тебе уже надоело сладкое молочко, — ответил Керби.

Лестер рассмеялся излишне громко:

— Как он тебя, Мейвел! «Сладкое молочко». Я бы на твоем месте это так не оставил.

Мейвел понял, что его особу обсуждали здесь еще до его прихода. Он перевел взгляд на Джонни Рейса, который кивал, разглядывая свои ноги.

— Мейвелу уже должно надоесть сладкое молочко, — повторил он.

— Молоко очень полезно, — заметил Мейвел. — Оно необходимо для роста. Пошли, Лестер.

— Я, пожалуй, пропущу еще один стаканчик.

— У нас дела.

— Эта женщина заставляет тебя работать? — осведомился Керби. — Черт, Мей, у нее что, это место медом намазано?

— Хватит, Керби. Тебе что, нечем заняться? По-моему, на нас идет ураган.

Джонни Рейс оторвался от изучения своих ног, резиновых шлепанцев и блестящих мозолей.