Сон-то какой нынче приснился… Эвона – двести рублев проиграл! Вот же ж…

– Эгей-гей! Бонжур, сеструшка! – спускаясь по лестнице, помахал рукой Антон.

«Верандой» здесь именовалась летняя беседка с большим обеденным столом, плетеным креслом-качалкой и лавками.

Дом, конечно же, не шел ни в какое сравнение с роскошным особняком тех Сосновых и, скорее, напоминал просто большую деревенскую избу, точнее – две. Два двухэтажных бревенчатых сруба с тесовыми крышами были связаны между собою просторными сенями – с крыльцом и окнами, где в теплое время года обитали «сенные» девушки – домашняя прислуга, каковых у Сосновских начитывалось аж целых три! Правда, прислуживали они только тогда, когда приходили гости, в остальное же время хлопотали по двору – пасли птицу, таскали в кадках воду, заготавливали дрова… Вот и сейчас одна из сенных, Аграфена, покрепче повязав платок, ловко рубила поленья…

– О, мон шер фрер! – завидев братца, заулыбалась с веранды миленькая темноволосая девчоночка лет четырнадцати. По-подростковому угловатая, с едва оформившейся грудью, она была одета в летнюю белую рубашку и сарафан из тонкой синей ткани. И да – босиком, как те же сенные… Говорили, что при дворе матушки царицы с некоторых пор привечали стиль «а-ля рюс», да и сама государыня, говорят, частенько щеголяла в сарафане, находя сие платье вполне приличным и удобным…

Однако же вовсе не желание приблизиться к новомодным придворным веяниям определяло одежку юной Гермогены. Увы, нет! Причина тому была весьма прозаическая – все та же бедность! Правду сказать, у юной барышни имелось лишь одно платье! Да, миленькое и вполне себе модное… но – лишь одно! Пошили его с полгода назад – для выхода в свет, и обошлось оно в двести рублей! Все братцево жалованье и еще доходы с крестьян… Так что вещь дорогая, отнюдь не на каждый день. Как и пара туфель! Чего их дома-то, на усадьбе, мять? Дома-то вполне и босиком можно, тем более – летом. Кстати, и Антон тоже спустился к завтраку… ну, не босым, но без чулок – в разношенных турецких туфлях, когда-то принадлежавших еще покойному батюшке.

– Ох, как же я рад тебя лицезреть, сеструшка! – взойдя на веранду, молодой человек чмокнул девчонку в щечку.

Надо сказать, юная барышня, хоть и была босиком и в сарафане, однако же прическу имела вполне себе дворянскую, модную – с накрученными локонами и зачесом. Очень миленькая прическа… как и сама юная барышня…

– Ты что нынче так рано, ма шер?

– Между делом Кирилл наезжал… Неухов. Заглянул ненадолго…

Покусав губки, красотка с укоризной посмотрела на брата:

– Ты опять играл, Антоша? А говорил, что больше не сядешь…

Значит, это был все же не сон!! Проигрался-таки… Да-а-а…

– Так ведь чувствовал – сегодня карта пойдет! – поручик не стал отнекиваться. – Ради ж тебя все, сеструшка! Приданое!

– Приданое… – девушка желчно усмехнулась. – Как бы ту мелочь, что есть, не потерять! Проиграл ведь…

– Откуда ты…

– Неухов этак намекнул, что долг хорошо б за неделю получить…

– А! Так вот он зачем заезжал… Как будто я не отдам!

– Я ж тебе говорила, Антош, с Неуховыми играть не садись. Всякие про них слухи ходят!

– Какие такие слухи?

Взяв лежавший на столе веер, юная Гермогена – или, по-домашнему, Гера – томно обмахнулась и сузила блестящие серые очи:

– Всякие!

– Хм… – хмыкнув, Антон чуть помолчал, глядя, как «мажордом» Егор Карасев накрывает на стол, двигаясь, как и положено хорошо вышколенному лакею, бесшумно.

– Ты что же, сестрица, всерьез полагаешь, будто Неуховы – шулеры?

Когда Антон начинал гневаться, он называл Гермогену именно так – сестрица, в обычное же время ласково – сеструшка.

– Не я… Люди шепчут!

– И кто ж тебе нашептал? А-а-а! Верно, эта франтиха, Канюкина Сашка!

– Никакая она не франтиха! А, если хочешь знать, лучшая моя подруга!

Гера обиженно надула губки и отвернулась, глядя, как сенные девки погнали гусей к воротам…

– Тоже с ними пойду… искупаюсь, может быть…

– Я те искупаюсь! – погрозил Антон. – Забыла, как третьего дня кашляла? Едва ж уняли.

– Так знойно же!

– А ветер-то? Да и… не так уж и знойно. Лучше с книжкой посиди…

– Да я уж все перечитала… О! После обеда к Саше поеду. В гости! Отпустишь, братец?

Встав, юная красотка обняла брата за шею, прижалась, заглянула в глаза…

– Э, егоза! – шутливо погрозил пальцем Антон. – Не подлизывайся! Да ладно, ладно, пущу… куда я денусь?

– Вот за это мерси боку, братик! – Гера чмокнула парня в губы.

– Ох, егоза… – спрятал улыбку юноша. – Ну ты это, не обижайся… А насчет Неуховых… Ну, разве ж будет князь Елпидистов приглашать к себе шулеров?!

– О! Так вы у князя играли?

– Именно так, милая моя сеструшка! У него. Иначе с чего б я…

– Умного шулера не так-то легко распознать, барин, – разливая кофе, вдруг подал голос Егор.

Из уважения за верную и многолетнюю службу, управителю даже разрешалось иногда перебивать хозяев! Этой своей привилегией слуга пользовался только лишь в самых важных случаях.

Похоже, сейчас как раз был такой.

– А ну-ка, после кофе поднимемся, поговорим, – Антон понизил голос.

– И я с вами! – сверкнула глазищами красотка-сестра.

– Антон Авдеевич, – слуга переставил блюдце с прошлогодним вареньем. – Смекаю я, лучше бы вам никуда не ходить. Разговор деликатный, а у стен уши случаются… В беседке же никаких ни стен, ни ушей нет. А кто близко подойдет – того сразу и видно.

Брат с сестрой переглянулись и разом кивнули:

– Говори! Да садись, вон, на лавку… кофе с нами попей…

И эта милость тоже была Егором вполне заслужена…

– Я к тому, господа мои, что шулера далеко не всякий враз распознает, – негромко промолвил управитель. – Тем более – старый князь. Он ведь подслеповат… В карты, небось, при свечах играли?

– Ну да, при свечах, – припомнил Антон. – Я еще подумал, с чего б? По мне так и без того еще светло было. Июнь!

– То так… Да и старый князь, даже если и догадывался, однако не пойман – не вор! – мажордом потеребил бороду. – Святое правило. За руку ведь Неуховых не ловили.

– Поймали бы – давно б канделябром по мордасам! – невесело усмехнулся молодой человек.

– И много вы им проиграли?

– Конкретно Неуховым – сотню рублей. И сотню – князю.

– Ну, князь с долгом подождет – он человек благородный… – старый слуга вдруг задумался, забыв про стынувший в чашке кофе. – Что же касаемо Неуховых… Вот что, господа мои! Я вам сейчас про шулеров расскажу… обо всех их ухватках. А вы, Антон Авдеевич, припомните – может, что-то такое было?

– Так и договоримся, Егор! – Сосновский азартно потер руки. – Послушаем с большим удовольствием… Верно, Гера?

Мог бы