Да, можно было б и в лотерею… Коли б была!

Государственная лотерея для содержания отставных и раненых обер-офицеров и рядовых была учреждена еще лет двадцать пять назад, однако просуществовала недолго. Разыгрывалось в ней пятьдесят тысяч билетов по одиннадцать рублей каждый. Более тридцати семи тысяч билетов были сделаны выигрышными на общую сумму в полмиллиона рублей. Лотерея прошла удачно, многие выиграли значительные суммы… И лотерею признали убыточной, так, что сама государыня повелела закончить это «неприятное и скучное дело».

С лотерей, значит, тоже мимо…

– Придется, барин, продавать людишек, – чуть помолчав, негромко протянул управитель.

Идея была неприятная для обоих, однако никакого другого выхода, чтобы оплатить долг, не просматривалось. И тут на сознание Антона Аркадьевича сильно давило подсознание Антона Авдеевича – поручика и барина, хоть и небогатого, но помещика, для которого крепостные – тьфу! Они все же навроде домашней скотины или вещей – почему бы и не продать, коли надобно? Жалко, конечно, продать-то не трудно, трудно потом будет купить. Да и сыщешь ли потом таких преданных? Тот еще вопрос…

– Что ж, продавать – так продавать, – Антон пристукнул ладонью по столу. – Давай, Егор, вместе подумаем, кого бы можно? Да так, чтоб подороже вышло… И чтоб хозяйство мое совсем уж в разорение не пришло.

Управитель внезапно покраснел от смущения и невысказанной благодарности – такие слова «вместе подумаем» хозяева далеко не каждому слуге говорят, даже самому преданному… Такие слова дорогого стоят!

Вместе и стали думать… Перебрали всех…

Понятно было, что мужиков продавать нельзя, да и баб справных тоже – некому будет работать. Да и пашенных крестьян поштучно не продают – только вместе с землей, а земли-то – увы! Оставались одни подростки, а им цена, как говорится, пять копеек в базарный день! Ну, не копеек, конечно, – рублей…

– Давай-ка, барин, сенных девок посмотрим…

Вот-вот! Без них-то легко обойтись… подумаешь – домашняя прислуга, дворовые – без земли, без жилья, без семьи и особого дохода не приносят. Наоборот даже, их надо кормить да одевать. И продать легко – в городе их хорошо берут: кухарками, горничными, прислугой. Тем более, сенных-то дев и готовить к продаже не нужно – не на лицо любоваться берут, а для хозяйства. Правда, и цена… ну, рублей пять можно выручить… много – десять…

– А, коли приодеть да причесать, так и за пятьдесят можно, – подсказал Егор.

– Ну уж – за пятьдесят!! Это плотник хороший… – подсознание охотно подсказывало нужные мысли.

Деньги… Деньги были нужны, и не только на долг – на поиски Веры…

– А что? – управитель неожиданно улыбнулся. – Девки-то, Аграфена с Машкой, и петь горазды, и танцевать могут, и даже по-французски – я слышал, как их барышня учила…

– Вот то-то и оно! Барышня! – махнул рукой молодой человек. – Она ж к ним привязалась. Расстроится…

– Так, а мы без нее увезем! Как в гости уйдет, так все, барин, и сладим. Ну да – расстроится, да что уж…

Ну да, верно все говорил Карасев, верно. Девчонку, умеющую плясать да петь, да еще говорить по-французски, можно было бы продать и куда как дороже…

– Еще двух девиц возьмем… пряхи хорошие, еще и ткут… – продолжал Егор. – Изволите, барин, дать объявление в газете?

– Объявление? «Поручик Сосновский продает девку, умеющую готовить и платье чистить, о цене спросить в Сосновке»… Можно, конечно, но это ждать… Егор! Водки у нас нет ли?

– Сей миг принесу, барин.

Вот так вот – водки. И это правильно, иначе – какой-то сюр! Он, Антон Сосновский, студент РГПУ, на полном серьезе продает крепостных девок, между прочим – своих. И не может не продавать! Работорговец чертов…

– Вот, барин, пожалте!

– Спасибо, Егор… Себе тоже налей… Давай, по чарке…

Выпив, захрустели соленым огурчиком… И снова перешли к будущей сделке. Только теперь уже Антон так уж не рефлексировал – алкоголь делал свое дело.

Ну и продать! И что? Эти девчонки все равно крепостные, и другой, кроме рабской, жизни у них нет и не будет. А в городе-то, в прислугах, чай полегче, повеселей…

Себя, себя утешал Антон, себя уговаривал… и все хлестал водку…

Выгоднее всего было бы отвезти живой товар на рынок крепостных в Москву, Самару или в Нижний Новгород… Пригожих на лицо и фигуру девок там обычно скупали армянские купцы и давали очень хорошую цену… Однако это опять же было бы слишком долго, да и столь злой судьбы своим крепостным девицам Антон не хотел. Оставался один путь – везти девок на ярмарку, в Нарву…

– А что, Егор, ярмарка-то в Нарве еще есть?

– Так с мая нету… Теперь по осени только… Да девок-то и в трактире можно продать! Я как раз один такой знаю. И на Ивановской стороне, и в самой Нарве, как раз возле замка.

– Вот! – подняв надкушенный огурец, пьяно хмыкнул Антон. – Туда и поедем. Заодно и купчую оформить – рядом.

Спал молодой человек хорошо и никакими кошмарами не мучился. Водка, плюс глубокий сон – подсознание нынче превалировало! Хорошо хоть «донор», Антон Авдеевич Сосновский, при всех его недостатках, похоже, оказался весьма неплохим человеком, хоть и да – помещиком. И мировоззрение у него было – соответствующее. А иного и не могло быть.

И впрямь – подумаешь, крепостных продать! Эко дело!

Выехали раненько утром. Геру не будили, чтоб не расстраивать зря. А девок слуги растолкали засветло, что к чему – объявили. Что им и собираться-то? Глаза протереть да подпоясаться… Ну, всплакнули, конечно, девки… Но не сильно. Просто испугались неведомого. А так-то и тут у них жизнь была не сахар, особенно зимой… Впрочем, тяжелой работы хватало и в любое время года, поместье-то захудалое, каждый человек на счету! Зато хозяева хорошие, добрые – это да… Вот и горевали.

Антон ехал в бричке, рядом с Карасевым, посадив за кучера Парфена, статного красивого парня в красной нарядной рубахе и смазных сапогах. Девки же шли позади, пешком – чай, не боярыни, да и недалеко тут, всего-то около десятка верст, а то и поменьше. Деревенским-то девкам не привыкать.

Если бы продажа осуществлялась по объявлению, так было бы еще проще – покупатель мог просто завезти деньги, а девушки уж потом бы, куда надо, пришли, своим, так сказать, ходом…

Кучер был что-то угрюм и частенько оглядывался назад, поглядывал на девок, вздыхал… Наезженная возами дорога вилась меж полей, усаженных рожью, льном, коноплею. Кое-где махали крыльями мельницы – хозяину верный доход.

– Ах, вот бы и нам мельницу завести, – поглядывая вокруг, завистливо прошептал Сосновский. – Вот то было