Обстановка соседского номера оказаласьсовершенно такой, как и номера Алены, а потому она даже в темноте легкоотличила от прочих предметов мебели диван, подошла к нему и села. Был он слишкоммягок и ужасно неудобен: стоило сесть, как мягкие подушки проваливались,коленки оказывались выше головы, а лежать на нем вообще можно было, толькосвернувшись калачиком, так он оказался короток. Несколько мгновений Аленаповозмущалась тем, что какие-то идиоты выпускают столь неудобные диваны, адругие идиоты их покупают, к тому же в дом как бы отдыха, потом страшноудивилась, осознав, что такие мысли возникли у нее потому, что она уже несидит, а именно лежит на этом диване, поругала себя за то, что ведет себя вчужом номере столь бесцеремонно… и уснула сном, который принято называтьмертвым, но Алена этого выражения терпеть не могла, старалась его неупотреблять, а потому назовем ее сон просто очень крепким.

Наверное, несмотря на крайнее неудобство ложа,она могла бы спать тут без просыпу довольно долго, однако проснулась отстранного ощущения, будто кто-то легко коснулся ее лица и что-то шепнул на ухо.

– Игорь… – слабо выдохнула оналюбимое имя, хотя шепот был вовсе не ласковый, а скорее недовольный… Ну,видимо, потому и вспомнился ей именно вечно чем-то недовольный, вечно ищущийвезде и всюду какие-то подвохи Игорь, а не кто-нибудь другой! И раз ужпроснулась не только Алена, но и страсть к психоанализу, а также к анализуокружающей обстановки, то героиня наша мгновенно оценила окружающее и поняла:разбудило ее вовсе не прикосновение – разбудил скользнувший по лицу промелькмертвенного, бледного света, совершенно как тот, что мечется сейчас по стене.

Оно! Опять оно, то самое неведомое нечто,которое выжило ее из собственного номера! Снова настигло, настигло и здесь!

С диким криком Алена вскинулась на диване,выставив вперед руки, поперхнулась своим криком, подавилась страхом,закашлялась – и онемела, услышав не жуткое завывание упивающегося победой призрака,а недовольный, даже, можно сказать, сварливый голос:

– Вообще-то орать следовало бы именномне!

Голос был вполне человеческий, живой, а непризрачный, а главное, эти сварливые нотки никак не могли принадлежатьпотустороннему существу, и они оказались главной приметой реальности, в которуюи вернулась Алена. Вернулась настолько прочно, что смогла даже хрипло выдавить:

– Почему?

– Что – почему? – спросил голос,вернее, человек, которому этот голос принадлежал. Лица его Алена не видела – вполутьме различала только очертания стоявшей перед ней худощавой фигурысреднего роста.

– Почему именно вам следовало бы орать?

– Да потому, что именно мне следовало быиспугаться, войдя в свой номер и обнаружив на своем диване чужое тело. Вдобавокнеподвижное. Да еще и женское. Только этого мне еще и не хватало, учитывая тестранности, которые здесь творятся. Очень рад, что вы – не тело. Но кто вытакая и что здесь делаете?

Алена за время краткой речи незнакомца,произнесенной все тем же недовольным тоном, пришла в себя настолько, чтовспомнила: лучший способ обороны – наступление. Вот и ринулась в него:

– А если это ваш номер, то почему вы незажигаете свет, а подсвечиваете себе мобильным телефоном?

Да, способность адекватно оцениватьпроисходящее вполне к ней вернулась!

– Именно потому, что это – мой номер, я иподсвечиваю себе мобильным телефоном, а не зажигаю электричество, –усмехнулся незнакомец. – Номер мой – что хочу, то в нем и делаю.Предположим, мне нравится ложиться спать в полутьме. И нравится, как светит моймобильник. А еще мне нравится спать здесь в одиночестве… Поэтому еще раз прошу:быстренько расскажите мне, что вы здесь делаете и как сюда попали. И покиньтепомещение, если это возможно.

– Я – ваша соседка, – извиняющимсятоном сказала Алена, решив пока что проигнорировать последнеепредложение. – Сегодня в полдень поселилась во втором номере.

– Во втором?! – изумленно воскликнулнезнакомец. – Но ведь… – И осекся.

– Да, я уже наслышана про страдальца,который умер то ли в парилке, то ли в бассейне, то ли в самом номере, –мрачно сообщила Алена. – Успели, проинформировали добрые люди, нагнали наменя таких страхов, что я там, в своем обиталище, чуть с ума не сошла. Полноевпечатление, будто призрак явился, да не один, а с целой компанией новых друзей,как будто и им тоже что-то надо найти в номере, а я мешала, вот они меня ивыживали оттуда!

– «Им тоже что-то надо найти вномере»? – удивленно повторил Аленины слова сосед. – Тоже? А кому ещеэто надо? И почему вы вообще решили, будто кто-то что-то там ищет?

– Да фактически это сам директор«Юбилейного» мне сказал, – ответила Алена.

– Юматов? – недоверчиво переспросилсосед. – Вам?! Быть того не может.

– Ну, не совсем мне, – призналасьАлена. – То есть совсем не мне. Я совершенно случайно услышала, как ГалинаИвановна… ну, регистратор… Знаете ее?

– А то! – последовала в ответухмылка.

– Так вот Галина Ивановна меня поселять влюкс сначала никак не хотела, просила перекантоваться два дня в другом номере,с какой-то там бухгалтершей. Мол, произошла накладка, номер мой еще занят…вами, как я понимаю… – добавила с ехидцей наша героиня, перестав, наконец,ощущать перед соседом неловкость за вторжение на его территорию. Строго говоря,это была ее территория, на которую вторгся, вернее, с которой не выторгся он.Так что сам виноват! И она совершенно не обязана объяснять ему, что, да как, дапочему. Это он должен объяснить, почему в срок не выехал из номера испровоцировал нынешнюю весьма двусмысленную ситуацию!

То есть умом Алена понимала, что если бы онадействительно была такой стервой, какой ее считали многие знакомые, а тогобольше – незнакомые (прежде всего, читательницы ее раскованных, вернее,распущенных, вернее, распутных романов!), то сейчас ей следовало бы полезть вбутылку. Однако она так делать не стала. И не только по врожденнойделикатности. К этому незнакомому и даже, по большому счету, невидимомучеловеку она чувствовала странное доверие. Трудно объяснимое, учитывая егосклонность вступать в случайные связи с уборщицами! Но, с другой стороны, исама Алена была насчет случайных связей превеликая мастерица, правда, уборщиковв ее коллекции еще не имелось, однако, может статься, у ее соседа классовоечувство не столь обострено, как у нее, вот и дал маху. Простим его за это.Опять-таки он милиционер, а с кем еще ей вступать в доверительные беседы, какне с сотрудником внутренних органов? Да еще и запах его табака…