Черт бы побрал ее розовые очки, ну почему ониоказались такими хрупкими?!

Так, пора уходить. И как можно скорей. Иначеона начнет сейчас рыдать над осколками своих иллюзий. Пора уходить… вот толькокак выбраться из дивана самостоятельно? Или все же попросить соседа подать ейруку помощи?

– Уборщица, уборщица… – забормотал,пока она размышляла, сосед. – Никакая это была не уборщица…

– Почему вы так думаете? – сготовностью спросила Алена, радуясь любой возможности отвлечься.

– Да потому, что убирает здесь женщина поимени Неля, я ее вижу каждый день и знаю. Это маленькая толстушка летпятидесяти. А ваша уборщица вроде бы молода, так я понял?

– Так, – согласилась Алена. –Только она не моя, а ваша.

– О Господи, – мученически вздохнулсосед. – В том-то и дело, что не моя! И я вам пытаюсь объяснить, почему.Во-первых, я знаю Нелю. Во-вторых, здесь, в «Юбилейном», строгие правила. Весьобслуживающий персонал имеет право появляться на территории только в форме –мужчины в красно-синих комбинезонах, женщины в зелененьких таких брючках икофточках цвета… – Он задумчиво пощелкал пальцами. – Не знаю, кактакой цвет называется… не то беленький, не то желтенький! Официантки в столовойносят бордовые платья, а все остальные, в том числе и уборщицы, одеты именно вбрюки и кофточки.

А ведь Алена видела сегодня двух девушек, накоторых были зеленые капри и кремовые блузоны. Не беленькие, не желтенькие, аименно кремовые. Одна девушка несла стопку полотенец, другая – еще какое-тобелье. И Алене даже в голову не пришло удивиться, почему эти девушки одеты так,а уборщица ее коттеджа – иначе.

Уборщица, ха-ха…

Значит, она не уборщица, а в комнате соседабыл не сосед… И кто же эта парочка? Влюбленные, которым негде встречаться? Иони шарахаются по номерам, выискивая свободные?

Может, спросить наутро у директора Колобка: неделал ли вчера в ее коттедже мелкий ремонт какой-нибудь слесарь-сантехник илиэлектрик, у которого интрижка с уборщицей?

Чушь собачья. Эти двое были здесь по другойпричине.

Вопрос: по какой?

Еще вопрос: зачем понадобилось девушке такстарательно маскироваться? Разливать воду по полу, надевать вещи наизнанку,изображать уборщицу?

Ответ (кстати, простой): видимо, она из числаобитателей «Юбилейного». И боялась, что может быть узнана. Поэтому приложилавсе усилия, чтобы сделать себя пусть карикатурной, но неузнаваемой.

А почему она так уж сильно боялась бытьузнанной? У нее не муж, а Отелло, который может придушить при одном тольконамеке на адюльтер? Но с чего она взяла, что Алена непременно донесет на нее?Вроде бы не похожа наша писательница на сексота…

Нет, вряд ли дело в каком-то муже. И адюльтертут вряд ли при чем. Скорее всего, эти двое что-то искали в коттедже. И ещескорее – то самое, о чем говорили Галина Ивановна и Колобок Юматов. Но почемуискали в номере соседа, а не в номере покойного Толикова? Он был заперт, Аленаточно помнила, что открывала замок…

Впрочем, это-то совсем просто: они увидели вокно Алену, сообразили, что она идет поселяться именно в номер Толикова,выскочили оттуда, спешно скрыв следы своих поисков (в номере вроде бы былпорядок, хотя не слишком-то Алена и присматривалась), и, разлив по полу воду,разыграли мизансцену под названием «Уборка в холле». То есть партнер скрылся вномере соседа, а партнерша осталась морочить доверчивой дамочке голову.

Интересно, а откуда они взяли ключи от обоихномеров? Алена получила ключ от своего обиталища у свекольной администраторшиГалины Ивановны, у соседа был свой ключ…

Снова простой вопрос с простым ответом. Еслипарочка, побывавшая в коттедже, пользуется покровительством Галины Ивановны(Алена отлично помнит, с каким возмущением было выкрикнуто в адрес Колобка:«Тебя же как человека просили номер хотя бы еще сутки не занимать!»), значит,именно Галина Ивановна и дала любовникам, пардон, сообщникам, ключи. Ведь вадминистрации должны быть дубликаты.

– Теперь касаемо следа на мокромполу, – перебил ее размышления голос соседа. – Вы уверены, что этобыл мужской след?

– Да уж! – усмехнулась Алена. –Размерчик не женский – сорок четыре, если не сорок пять. У женщин нога редкобывает больше сорокового. И, как правило, это очень высокие женщины. А уборщицабыла ниже меня ростом. Не слишком, но ниже.

– Интересно, почему этот неизвестныйбегал босиком, как Пятница? – задумчиво проговорил сосед.

– Ну, думаю, он был не только босой, но иголый, – пояснила Алена сухо. – А кстати, у вас размер обуви какой?

– Должен вас огорчить, – усмехнулсясосед. – Сорок третий. Не подхожу.

– Вообще-то, глазомер у меня не очень точный, –пробормотала Алена. – Вдобавок у страха глаза велики! Так что вполне моглобыть…

– Ну, знаете… – хмыкнулсосед. – Вы же сами не верите, что это был я. И в то, что неизвестныймужчина был голый, то есть что здесь было любовное свидание, тоже не верите.

– Да, вопросы есть, – согласиласьАлена. – Согласна. Например: зачем тому человеку понадобилось курить ввашем номере? Он же не мог не понимать, что запах дыма его выдаст, что выдогадаетесь: здесь был кто-то посторонний.

– Он недооценил мою догадливость, а выпереоцениваете догадливость его. – По голосу Алена поняла, что соседулыбается. – Думаю, он – заядлый курильщик. Вроде такого, каким я былраньше. У таких людей обоняние притуплено, поэтому наш неизвестный просто неотдавал себе отчета в том, что здесь не пахнет дымом. Это раз. А во-вторых,настоящие куряки в минуты волнения всегда автоматически хватаются за сигареты.Свои, чужие, без разницы. Наверняка этот тип был взволнован ситуацией, вот изакурил.

– Но если он заядлый, как выпредполагаете, курильщик, значит, у него должны быть свои сигареты, зачем емуваши?

– Да бог его знает… – Плечи елеразличимого в полутьме силуэта снова поднялись и опустились. – Может быть,у него свои кончились. Такое бывает. Или хватанул первое, что попалось подруку, не думая. Увидел сигареты – ну и взял их. А еще есть такая порода людей –стреляльщики. У него лежит в кармане своя целая пачка, но он непременнострельнет сигаретку у другого. По принципу: чужое всегда слаще. Родклептомании, наверное. Так что почему он закурил – как раз объяснимо. Менягораздо больше интересует, почему он все же был босой.

– В холле пол был очень мокрый, –вспомнила Алена.