Но вслед за этим произошло нечто неожиданное.Сосед схватил Алену за плечи и выдернул из объятий дивана с такой силой, чтонаша героиня буквально упала ему на грудь. Но ненадолго. Сосед довольно грубооттолкнул ее от себя и поволок к двери, рявкнув:

– Ну, это переходит всякие границы! Выпросто ненормальная! Придумываете себе какие-то страхи, взламываете дверичужого номера да еще и оскорбляете его хозяина!

– Ничего я не придумывала и никакихдверей не взламывала! – запальчиво возразила Алена, хватаясь за крайписьменного стола, попавшегося на пути, упираясь в пол ногами и почему-тосопротивляясь выдворению изо всех сил. – Дверь ваша была открыта, чтоб вызнали! А вашу уборщицу я сама видела, она даже одеться толком не успела!

Сосед перестал ее тащить, и Алена отнеожиданности снова чуть не упала – на сей раз на стол.

– Так… – сказал он очень спокойно ихолодно. – А ну-ка садитесь и рассказывайте, что здесь происходило днем ичто вы видели. Только без дури, понятно?!

И он вновь толкнул Алену на диван, который судовлетворенным чмоканьем всосал ее в свое нутро.

Она уже не стала трепыхаться. И возмущатьсятаким обращением не стала. И приказ «Без дури!» не вызвал у нее гневнойотповеди. Что-то было в его голосе… что-то было особенное, а писательницаДмитриева, при всех своих многочисленных странностях, никогда не была идиоткой,скорее наоборот, и, когда хотела, с полувздоха понимала и то, что сказано, ито, что осталось, как принято выражаться, между строк. Поэтому она спокойно,четко и, против обыкновения, немногословно, как для протокола, описала все, чтопроизошло сегодня днем в свежевымытом холле коттеджа, начиная от своего долгогои бессмысленного стука в дверь и окна и кончая уборщицей, одетойшиворот-навыворот, и пресловутым отпечатком босой ноги на мокром полу.

– Кстати, Алена, – сказал сосед,выслушав ее, – а вы курите?

– Нет, спасибо, – буркнула она, всееще обиженная и нипочем не желающая принимать трубку, вернее, сигарету мира.

– Значит, все, что вы рассказали,правда, – пробормотал сосед задумчиво.

Вот это логика! Непостижимая логика! Если туту кого дурь в голове, то отнюдь не у Алены Дмитриевой!

Она уже подобрала подходящие слова, чтобывыразить свои неописуемые чувства, да так и онемела, потому что вдруг постиглаэту его логику. На самом деле очень простую!

В комнате витает запах табака, тот самый запах,который недавно так зацепил ее обоняние. Алена не курит. Кто здесь курил?Простейший ответ: ее сосед перед отъездом. Но очень может быть, что не он… Ведьтолько что, мгновение назад, она находилась очень близко к нему и никакоготабачного аромата, даже того, волнующего, напомнившего о прошлом, не уловила.Значит, здесь курил кто-то другой. Значит, здесь был кто-то другой, открывшийномер и оставивший дверь не запертой на ключ. Поэтому, по логике соседа, егоночная гостья не врет.

Но если соседа не было, то кто оставил намокром полу след? С кем была одетая шиворот-навыворот уборщица?

– Выходит, это были не вашисигареты… – пробормотала она.

– Значит, вы тоже почувствовали запах?Быстро соображаете, молодец, – не без удивления проговорил сосед.

Алена только фыркнула. Чему он удивляется?Тому, что кто-то, кроме него, способен мыслить логически? Конечно, если он ивпрямь сотрудник милиции, то по определению должен быть наделен способностями красследованию. Зато его ночная гостья пишет детективы! Нелегкий хлеб, междупрочим! Сначала придумать преступление, запутать клубок, а потом, сохраняянаивный вид, распутать его, да так, чтобы кончик ниточки до самого последнегомгновения не высунулся и не хихикнул раньше времени: «Вот он я, ку-ку!» И проновизну идеи забывать нельзя. Ноу-хау в области преступления – непременноеусловие каждого хорошего детектива! И чтобы выглядело это правдоподобно, дажеесли для убийства использовался дротик времен Первой Пунической войны (кажется,именно дротиками и стрелами засыпала армия Ганнибала своихпротивников-карфагенян… если Алена, по своему обыкновению, ничего на напутала висторических реалиях). И психология какая-никакая должна иметь место, и мотивыпреступления должны быть должным образом обоснованы. И герои симпатичные, хотя…Пути симпатий народных неисповедимы. Привяжется-приклеится читательский интересто к какой-нибудь фригидной милиционерше, то к частной детективщице с манерамикоммунальной склочницы – и никакими силами ты его, этот интерес, какприсушенного любовника, от них не отвадишь… Нелегкий, повторимся, хлеб удам-детективщиц. Но логическое мышление тренируется беспрестанно, вострится иоттачивается, это точно, причем не хуже, чем при игре в нелюбимые АленойДмитриевой шахматы.

Может, объяснить соседу, почему она такаясообразительная? Нет, это выйдет очень похоже на кота Матроскина: «А я еще ивышивать умею, и на машинке…»

Опять же – слишком велик риск наткнуться начеловека, который книг твоих не читал и читать не собирается. К тому же всеработники внутренних органов – по определению! – поклонники тойдобродетельной милиционерши, о которой уже упоминалось. Да ради бога! Кто любитогурец, кто свиной хрящик, а кто из-под апельсинов ящик. На вкус и цветтоварища нет. Каждому свое!

– Сигареты все же мои, – произнестем временем сосед. – Я уверен. «Звезду», кажется, теперь никто, кромеменя, не курит. У меня к ней стойкая привязанность еще со времен далекоймолодости. То есть была стойкая… Я уже три месяца не курю, пришлось бросить, новожу пачку с собой по старой привычке, иногда хотя бы нюхаю. Вы никогда некурили и не можете понять, что значат такие воспоминания о запретном.

Воспоминания о запретном? Она не может понять,что это значит? В самом деле?!

– Да отчего же, могу, – пробормоталаАлена, перед которой вдруг высветилась мгновенная картинка: вот она стоитпосреди своей опустевшей квартиры и прижимает к лицу забытую Игорем футболку.

Мда-а… это ей еще предстоит. Ох, это ей ещепредстоит!

А впрочем, не факт. Вполне возможно, что онзаберет все свои вещи. И даже скорее всего! Так что ей даже малости такой неостанется: иногда вспоминать, какой он был, как все у них было…

Вот именно – было! Было, да прошло! Потому чтовсе проходит, как проходит дождь.

И она резко тряхнула головой, отгоняянавязчивый бред.

Бред послушно отогнался, оставив, однако, больв сердце. Взявшись за него, Алена повторила глухо:

– Отчего же, могу!

– Что, тоже бросили курить? –обрадовался сосед. – Тогда действительно знаете, каково это.

Нет, не она – ее бросили. И она знает, каковоэто.