– Батарейка села, – ловко выкрутилась Катька,пораженная невменяемым состоянием мужа.

Булавская полагала, что супруг сейчас успокоится иотправится к компьютеру, но Игорь схватил Катюху за плечи, тряханул и злобноспросил:

– Изменяла?

Булавская похолодела, не понимая, каким образом апатичный,не интересующийся ничем, кроме новых программ, Игорь узнал правду о бурнойинтимной жизни супруги, и выкрикнула:

– Нет.

– Врешь, изменяла!

– Нет, нет!

– Не смей обманывать, хочешь, чтобы носом ткнул? –окончательно разъярился ботаник.

Сообразив, что у муженька имеются веские доказательства ееневерности, Катюха перепугалась, развод не входил в ее планы. Оставалось лишьнадеяться, что Игорь простит спутницу жизни, и Катька совершила ошибку.

– Да, – пролепетала она, – случайно, всегоодин раз.

Милые мои, даже если муж поймал вас нагой, в объятияхдругого мужчины, твердо отрицайте факт прелюбодеяния. Никогда не признавайтесьв неблаговидном поступке, стойте на своем – вы верны мужу. Вас оклеветаливраги, голый незнакомец на самом деле врач, который делает вам искусственноедыхание. Почему он без одежды? Так надо, вам плохо, у вас клиническая смерть, ивам не до того, чтобы в деталях рассматривать доктора. Врите что угодно, ноникогда, запомните, никогда не признавайтесь в измене.

Мужчина способен простить женщине все, кроме адюльтера. Усильной половины человечества гипертрофировано чувство собственности. Еслисхватите бритвенный станок мужика, он его потом выбросит, а использованнуюдругим мачо жену вышвырнет вон. Не потому, что сильно любит вас, а потому, чтосчитает за вещь и не желает иметь секонд-хенд. Не думайте, что тихий,интеллигентный мямля спокойно проглотит фразу типа: «Я была тебе неверна,прости, милый». Из тысячи парней ни один не простит вас, может, кто и сделаетвид, что благородно не заметил «левак», но в самый неподходящий момент напомнитвам о нем, поэтому молчание – золото.

Но Катюха совершила распространенную ошибку, взяла дапризналась.

Игорь рухнул на табуретку и уставился на жену, а тапринялась юлить:

– Милый, прости, всего один раз, очень недолго, не очем и говорить, пяти минут с ним не провела, люблю только тебя. И потом, я былапьяной, это даже не любовь, а почти изнасилование!

– Ты МНЕ изменила? – обомлев, осведомилсямуж. – С парнем?

– Ну да, – кивнула Катька, – ведь не с бабойже! Кстати, ты откуда узнал?

– Только что от тебя услышал, – прошепталИгорь, – сама призналась.

Булавская уцепилась за вешалку.

– Погоди, – пытаясь унять резко вспыхнувшуюголовную боль, протянула она, – кто встретил меня воплем: «Изменила?»?

– Верно, – кивнул Игорь, – только я имел ввиду совсем другое! Спрашивал, изменила ли ты пароль в компьютере, на старый онпочему-то не реагирует.

Старушка втянула голову в плечи.

– Ой, беда, раньше лучше было, достал журнальчик игляди! Ну, чего это он не загорается?

– Вы кнопочку нажмите, – посоветовала я, –вон ту, самую большую, на системном блоке.

– Твоя правда, – обрадовалась бабуся, – никакне запомню. Иванова… тут их аж семеро, ночью троих привезли, Мария Иванова… Во,Клавдия… да… да… ага… Ты это, того, ступай на четвертый этаж, ищи доктораМорозова Анатолия Сергеевича, ён дежурный, все и объяснит.

Мило улыбнувшись уставшей от борьбы с научно-техническимпрогрессом бабусе, я, никем не потревоженная, добралась до отделения. Надвходом горела надпись: «Первая травматология».

И опять меня никто не заметил, я беспрепятственно добраласьдо двери с табличкой: «Ординаторская», поскреблась в нее и, услыхав: «Ну ктотам?» – всунула голову в комнатенку.

– Можно? Ищу Морозова.

– Минуточку, пока занят, – не поднимая головы отбумаг, ответил мужчина в синей хирургической пижаме. – Значит, так, Жанна,тут имеем черепную травму.

Молоденькая медсестричка робко поправила:

– Черепно-мозговую…

– Мозгов у него нет, – рявкнул Морозов, –приперся на день рождения жены со своей любовницей, за что и получил казаном побашке. В случае Никифорова лишь черепная травма. Вы ко мне?

– Да, да, – закивала я, – ночью сюдадоставили Клавдию Иванову…

Анатолий Сергеевич поднял голову.

– Кем она вам приходится?

– Коллегой, вместе людям ремонты делаем.

– Иванова умерла.

– Почему? Как? Не может быть!

Морозов тяжело вздохнул.

– Травма, несовместимая с жизнью, ее сильно ножомизрезали, вскрытие пока не делали, но, думаю, ничего удивительного там необнаружат.

– Кто ее так?

Доктор пожал плечами.

– Не знаю, этим делом милиция должна заниматься.

– Мужик, – вдруг ожила медсестра, – та,вторая, которую к психам отправили, говорила.

– Жанна, – сурово перебил ее Морозов, – не следуетделать опрометчивых заявлений, твое дело указания старшего медперсоналавыполнять.

– Почему вы решили, что Клаву побил мужчина? –быстро сказала я. – Она сказала?

– Она говорить не могла, – ответила Жанна, –с такими травмами молчат, молодая в приемном покое сообщила вроде про мужа, адежурная в карточку записала, но…

– Иди на пост, – велел Морозов, –разболталась тут, а вы ступайте, тело отдадут после вскрытия, у нас сейчаснапряженка с патологоанатомами.

Жанна ойкнула и унеслась.

– А где Лида? – не успокаивалась я. – Втораяженщина, та, что помоложе.

– Не у нас.

– А где же?

– В справочную ступайте.

– Но…

– Идите, идите, – рявкнул Морозов, – напервый этаж, в мои служебные обязанности не входит тары-бары разводить!

Пришлось убираться несолоно хлебавши. Обратный путь лежалмимо сидевшей у стола Жанны.

– Выпер он вас? – сочувственно спросила она.

– Да, – кивнула я.