Глава 10. Фиона. Тоскана, 2017

После визита в банк Марко отвез меня обратно на виллу. Мы зашли в дом через боковую дверь в нижнем этаже и оказались на кухне, где Мария помогала миссис Делуччи убираться в чулане с запасами.

– Ну, как все прошло? – спросила Мария.

– Даже не знаю, – ответила я, кладя сумку на табурет. – Единственное, что было в сейфе, – очень старый ключ, похожий на тот, каким запирали Рапунцель в ее башне. – Я выудила его из сумки и протянула Марии. – Вы его не узнаёте?

Мария покачала головой.

– Боюсь, что нет, но он может быть откуда угодно. В поместье множество старых зданий. В доме я не припомню похожих замков, к которым подошел бы ключ такого размера, но мой муж может что-то знать. Вы придете сегодня на ужин? Тогда можно будет его спросить.

– Это было бы прекрасно, – ответила я. – Спасибо. – Я бросила ключ обратно в сумку. – И я хотела спросить у вас кое-что еще. Когда мы были наверху, в спальне Антона, как раз перед тем, как мне позвонили из банка, вы что-то говорили про мастерскую?

– Си. Когда Антон был моложе, он рисовал.

– Правда? – Я была потрясена и одновременно очень рада узнать, что мое желание наносить краску на пустой холст было генетически унаследовано, но буквально через секунду я ощутила глубокую пустоту в душе – ощущение, что я утратила что-то очень ценное и его уже никогда не вернуть. – Я не знала. И он хорошо рисовал?

Мария сделала гримасу.

– Я не знаю. Я не могу судить о таких вещах. Я ходила в мастерскую только прибираться, да и то очень редко. Всего только пару раз в год.

Я заправила за ухо прядь волос.

– Я могу туда заглянуть?

– Конечно. Я вас сейчас отведу.

У Марко зазвонил телефон. Он ответил, произнес несколько слов по-итальянски и повесил трубку.

– Это София. Хочет, чтоб я ее забрал.

– Куда это она сегодня таскалась? – полюбопытствовала Мария.

– Не знаю. Куда-то в город. Я скоро вернусь. – Марко, крутя на пальце ключи от машины, ушел.

Посмотрев ему вслед, я поторопилась за Марией, вышла из кухни и поднялась по лестнице. Мы прошли мимо южного крыла, где жила семья, и подошли по длинному коридору к комнате в конце зала, напротив спальни Антона.

Мария толкнула дверь, но резко замерла на пороге. Я чуть в нее не врезалась.

– Коннор, – сказала Мария. – А ты что здесь делаешь?

Заглянув ей через плечо, я вдруг поняла, почему Слоан называла отца барахольщиком. Эта комната была не мастерской. Это был сарай для всякого хлама. Старые стулья громоздились один на другом, рядом с ними стояли лестницы, мольберты, на столах высились стопки книг и журналов, кувшины с пересохшими кистями, картонные коробки, наполненные бог знает чем, сотни свернутых в трубку плакатов… или это были холсты?

– Как ты думаешь, чем бы это я тут занимался? – ответил Коннор, со стоном поднимая с пола тяжелую картонную коробку и громко шмякая ее на стол. – Ищу те самые скандальные любовные письма матери Фионы. Надеюсь, мне не придется краснеть, читая их.

От нервного ожидания у меня свело желудок.

Коннор окинул меня быстрым взглядом.

– Тебе не кажется, что это как-то гадко? Кому охота читать о сексуальных похождениях своего отца? Но, полагаю, когда на кону стоит семейный бизнес, всем приходится чем-то поступаться.

Коробка была отсыревшей, заплесневелой. Едва Коннор потянул за крышку, боковые стенки просели, и все содержимое посыпалось на пол.

– Прелестно, – сказал он, упираясь руками в бока.

Я быстро кинулась вперед, протиснувшись в узкую щель между кучами барахла, и опустилась на колени у ног Коннора. И, не теряя времени, начала просматривать содержимое коробки, потому что, если личные письма моей матери существуют, именно я хочу оказаться той, кто их найдет.

Коннор возвышался надо мной. Я ощущала у себя на затылке жар его злобного взгляда, но, решив игнорировать его, поднимала конверт за конвертом и проверяла обратные адреса. Ничего знакомого.

Наконец Коннор тоже опустился на колени и схватил пачку конвертов, которые я еще не успела просмотреть.

Мария подошла к нам.

– Вы только посмотрели бы на себя, как вы роетесь тут в грязи в поисках семейных сокровищ. Твой отец, Коннор, не был дураком. И не стал бы оставлять что-то настолько важное здесь, чтобы оно сгнило.

– Хочу возразить, – заметил Коннор, – что оказался же он настолько дураком, чтобы позволить женщине из Таллахасси, Флорида, обманом заставить его переписать все свое состояние.

– Я его не обманывала, – возразила я.

– Я имел в виду твою мать, – горько ответил Коннор.

Ничего не ответив, я продолжила перебирать бумаги.

Коннор приподнялся, уселся на корточки и положил руки на колени.

– Ты правда не имеешь понятия, что между ними произошло?

– Нет.

– Ну а я кое-что выяснил, – сказал Коннор.

Я взглянула ему прямо в глаза.

– Да?

– Ага. Я тут сегодня немного покопался, и обнаружил, что твоя мать работала на винодельне целое лето. В 1986 году она была здесь экскурсоводом.

Я знала, что мама с папой провели лето в Тоскане, собирая материал для его первой книги, но я не знала, что она работала прямо на Антона. Я тоже поднялась.

– Правда?

Он издевательски посмотрел на меня.

– Твоя мать, похоже, была истинной леди с Юга, раз начала спать со своим боссом.

Его сарказм действовал мне на нервы, и я снова начала перебирать кучи бумаг на полу.

– Пожалуйста, не оскорбляй мою мать. Она была хорошей женщиной.

– О, я в этом уверен, – ответил он, вставая и оглядывая кучи вокруг. – Мария, мне нужно выпить. Ты не принесешь мне мартини с водкой? «Грей Гуз», если у вас она есть. Двойную. – Он громко выдохнул. – Мне необходимо успокоительное.

Мария взглянула на меня, извиняясь.

– Вы что-нибудь хотите?

– Нет, спасибо.

Направляясь к двери, она обошла ящик, полный пустых бутылок.

– И принеси его в правильном бокале для мартини! – крикнул Коннор ей вслед. – И три оливки! – Он плюхнулся рядом со мной, и его рот искривился в похабной усмешке. – Я истинный сын своего отца, потому что люблю свой мартини так же, как своих женщин. Грязным. Реально грязным.

Я понимала, что он просто хочет вывести меня из себя, но совершенно не собиралась заглатывать эту наживку.

– Вам это не нравится? Я просто шучу.

– А меня это не забавляет. – Я поднялась и пошла к шкафу, чтобы взять там очередную коробку.

– Ну и пожалуйста. – Повернувшись, он начал рыться в пыльной стопке журналов.

Мы работали молча до тех пор,