– Мы считаем, – продолжил контрразведчик, – что один из членов 106-го отряда является вражеским агентом. Именно он убил часового и включил освещение.

– Так-с, – протянул генерал.

– Чепуха! – прервал наступившую тишину Николай Егорович. – В отряде предателя не было. Вы не там ищете.

– А где же искать? – контрразведчик, забыв про генерала, повернулся к Лоскутову. – Мы проверили все записи на КПП. На момент отбоя в расположении отряда не осталось ни одного постороннего человека. Все, кто пришел днем, покинули расположение части в установленное для них время. Убить часового мог только кто-то из своих.

– Что у нас с потерями? – поинтересовался Рогожин.

– 56 человек убито, 40 ранено. Безвестно отсутствуют шестеро. Предположительно один из них немецкий агент, покинувший часть после бомбардировки. С северной стороны периметра взрывной волной опрокинуло забор, там мог уйти кто угодно.

– Не спешите искать среди отсутствующих шпиона, подождите, пока разберут завалы, – посоветовал Лоскутов. – Все пропавшие бойцы на момент бомбового удара спали в казарме. Там они и лежат.

– Товарищи офицеры, – генерал Морозов жестом велел Николаю Егоровичу встать, – после гибели подполковника Ванина капитан Лоскутов исполняет обязанности командира 106-го отряда. Проходите поближе, капитан. Докладывайте ваши соображения.

– Пользуясь опытом, полученным в милиции, я провел собственное расследование. Итак, мои выводы. Около хозяйственных построек сплошной деревянный забор отсутствует, проем затянут колючей проволокой. На проволоку для звуковой сигнализации нацеплены пустые консервные банки. Недалеко от электрощитовой два нижних ряда проволоки оказались перекушенными. Оттуда, извне, проник на территорию отряда диверсант. Этот человек был хорошо подготовлен: он знал месторасположение рубильника запасного освещения и знал, как организована караульная служба в отряде, во сколько происходит смена часовых. Как я думаю, в его первоначальные планы не входило устранение часового, но что-то подвигло его на убийство. Скорее всего, перестраховался.

– А почему в отряде так скверно организована охрана наружного периметра? – спросил Рогожин.

– Разведывательная воинская часть – это не продовольственный склад, который надо охранять от внешнего вторжения. Кто полезет на охраняемую днем и ночью территорию? Никто. Время военное, часовой долго разбираться не будет: вдарит из автомата, а потом пойдет посмотреть, кого подстрелил. Отсутствие реальной угрозы усыпляет бдительность. Любой боец, заступающий в караул, знает, что проникновение на объект маловероятно. Вчера ночью шел мокрый снег. Часовой понадеялся на «звуковую сигнализацию» и спрятался под навес у хозяйственных построек. Диверсанту же снег был только на руку.

– Капитан, вы что же, считаете, что на объект проник совершенно посторонний человек? – отстаивал свою версию контрразведчик. – Откуда же он все знал?

– Я думаю, что диверсию совершил один из приходящих инструкторов. Больше некому.

– А где находился диверсант во время бомбардировки? Неужели он успел обратно под забором проползти? – вновь вступил в беседу Колесников.

– Я осмотрел следы у забора и могу с уверенностью сказать, что назад никто не проползал. Единственное место, где бы, например, я залег на время бомбежки, – это свалка за хозяйственным двором. Рискованно, конечно, зато под завал не попадешь.

– Потом…

– Потом у агента было несколько минут, чтобы в наступившей суматохе беспрепятственно скрыться через обвалившийся забор.

– А если бы забор остался на месте?

Николай Егорович развел руками: дескать, вопрос не ко мне. Я – не диверсант.

Закончив совещание, Морозов оставил у себя в кабинете своих заместителей и Лоскутова.

– Задачу по проведению рейда на объект «Посох» с нас никто не снимал и не снимет. Конвой в Англию отходит двадцать восьмого, значит, у нас для формирования отряда остались считаные сутки. Капитан, сколько погибло из отобранных вами кандидатов?

– Я не считал, товарищ генерал. Дело ведь не в том, сколько погибло человек и сколько осталось. Предательство в отряде полностью изменило расстановку сил.

– Если я не ошибаюсь, несколько минут назад ты утверждал, что в отряде изменника нет.

– Я и сейчас могу это утверждать: немецкого агента в отряде нет, но сам по себе отряд перестал быть боеспособной единицей. И дело не в бомбардировке. Сейчас идет война, и люди к смерти товарищей привыкли. К измене не привыкли.

Лоскутов не выдержал и, не спрашивая разрешения, закурил.

– Сейчас в отряде каждый видит в каждом вражеского агента. Все знают, что бомбардировку подготовил кто-то из своих, а кто именно, неизвестно. Как с таким настроем им идти в рейд? Никак. Отряд в настоящее время деморализован и как боевая единица, ни в целом, ни по частям, для разведывательной работы не годится. Давайте формировать ядро рейдовой группы заново.

– Я дополню мысль Лоскутова, – заявил Рогожин. – Пока мы не выявили вражеского агента, у нас под подозрением должен быть каждый боец 106-го отряда. Каждый! Если окажется, что у нас в рейд просочился изменник, с нас Москва головы поснимает.

– Где мы возьмем людей? – скептически спросил Колесников.

– С миру по нитке – нищему рубаха! – коротко, емко и понятно обрисовал выход из сложившегося положения Морозов. – У нас в распоряжении целый Северный флот плюс 14-я армия. Что, подходящих людей не найдем?

– Два кандидата у меня уже есть, – вставил Лоскутов. – Один из них профессиональный рейдовик, другой проверенный в боях партизан. За обоих могу поручиться головой.

Морозов согласно кивнул. Кандидатуры на первый взгляд подходящие.

– Решено. Формируй новый отряд, капитан. Действуй от моего имени, выбирай, кого хочешь. Но это не все, – прищурившись, генерал ткнул в Лоскутова пальцем. – Капитан, ты можешь не спать ночами, не есть, не пить, ты можешь разорваться на части, но через трое суток ты подготовишь два отряда. Первый – из оставшихся бойцов 106-го отряда, второй – из кого хочешь. Первый отряд мы создадим для отвода глаз. Если немецкая агентура следит за нами, то пусть она сосредоточит свое внимание на ложном отряде. О существовании второго отряда не должен знать никто, кроме нас четверых. Распределим обязанности. С меня – общее руководство. Лоскутов подбирает личный состав. Колесников, ты проработаешь все мероприятия по ложной отправке первой группы. Рогожин, с тебя – замполит для Лоскутова. Всем все понятно? Вопросы есть?

Вопросов, естественно, не было.

На выходе из генеральского кабинета офицеры столкнулись с майором СМЕРШ, курировавшим разведку Северного флота.

– У дороги в город, недалеко от расположения 106-го отряда, обнаружен мертвый инструктор по радиоподготовке Уфимцев, – сообщил он.

– Поехали! – Лоскутов вмиг позабыл про усталость и голод. В нем, как во времена работы в милиции, проснулся инстинкт сыщика, напавшего на след неуловимого преступника.