был Брэдом Питтом нашего времени, а я — ненормальной бывшей девушкой, которая следила за его Instagram и статьями в желтой прессе — о том, с кем он спал, на какие вечеринки ходил и на каких яхтах проводил ежегодную грандиозную вечеринку. Вечеринку в честь дня рождения.

Этот день он провел на яхте с десятками супермоделей. Не буду скрывать — это ударило по моему самолюбию. Раньше его дни рождения принадлежали мне. Его руки были в моих руках.

Он был моим.

Пусть и недолго.

Я следила не только за карьерными успехами Лэндона, но и за его многочисленными любовными похождениями. Он стал настоящим сердцеедом, по сравнению с которым Леонардо Ди Каприо выглядел примерным семьянином. Удивительно, что он не смог найти дорогу ко мне, потому что, судя по всему, он смог найти дорогу к каждой второй женщине на этой планете.

У меня в голове не укладывалось: как он мог так быстро оправиться и устроить свою жизнь, совершенно забыв о той, благодаря кому все это стало возможным? Как он мог так быстро переключиться на кинозвезд вроде Сары Симс и даже не извиниться? Как он мог уйти, вычеркнув прошлое из своей жизни?

Если бы не я, он бы никогда не заинтересовался актерским мастерством. Если бы не я, он бы даже не знал, как выглядит сценарий. Я открыла перед ним эти двери, а он вошел в них, даже не удосужившись на меня оглянуться.

Пока он наслаждался жизнью в своем личном Ла-ла-ленде, я раз за разом получала письма с отказами, из последних сил пытаясь найти способ воплотить свои мечты в реальность. Очаровательный Лэндон ел стейки со Скалой, возможно, даже называя его по имени, как закадычного друга, в то время как я мечтала питаться хоть чем-то, кроме лапши быстрого приготовления.

Жизнь оказалась несправедлива.

Он жил мечтой, которую я помогла осуществить, спал с обладательницами EGOT, а я пыталась найти деньги, чтобы закрыть кредит за учебу в университете, диплом которого мне так и не пригодился.

Каждый раз, когда он появлялся на телеэкра-не, в социальных сетях или в кинотеатрах, часть моей души наполнялась чистой яростью. Я вернулась к своим первоначальным чувствам, к тем дням, когда мы еще не заключили наше дурацкое пари, к тому времени, когда он был Сатаной — в прямом смысле слова.

Однажды я рассказала коллегам в кофейне, где работала, что когда-то мы с Лэндоном встречались. Они рассмеялись прямо мне в лицо.

— Конечно, а я встречался с Рианной, — усмехнулся мой менеджер Брейди. — О, Шей. Эти твои шуточки.

Я больше никогда не поднимала эту тему. Свою юность я провела, будучи полной идиоткой, верившей, что в конце концов Лэндон ко мне вернется. И я не собиралась допускать эту ошибку снова.

Мои подростковые годы — время глупых любовных ошибок.

Остаток жизни я собиралась посвятить любви к себе.

Раньше я верила в сказки. Верила, что настоящая любовь победит все, но теперь я стала достаточно взрослой, чтобы смотреть в глаза реальности. Единственной историей любви, которая имела значение, была история моей любви. Если я влюблена в себя, не имеет значения, влюблен ли в меня какой-то мужчина. Моей собственной любви достаточно, чтобы согреть мне сердце. Итак, я начала влюбляться — в себя, в свою жизнь, в свои мечты.

Я убеждала себя, что буду готова к тому дню, когда мы с Лэндоном снова встретимся, но в глубине души знала, что это невозможно. Не после того, что между нами произошло. Не после того, что мы значили друг для друга. Время, проведенное вместе, было листком, плывущим по течению без направления и цели, но наша любовь была настоящей — пусть и продлилась всего несколько мгновений. Первая любовь всегда особенная. Невозможно увидеть пламя до момента, пока оно не окажется слишком близко, чтобы обжечь вашу душу.

Я не верю, что первую любовь можно забыть. Она навсегда остается жить в потайном уголке вашей души.

Я знала, что вряд ли смогу снова полюбить кого-то по-настоящему. После ухода Лэндона мое сердце заледенело.

Потребовалось бы чудо, чтобы растопить этот лед, а я больше не могла верить в чудеса.

Глава 12

Лэндон

Возраст: 32 года

— Тебе пора закругляться со своими записями, мы почти приехали, — произнесла Уиллоу, метнув взгляд в мою сторону, прежде чем снова переключить внимание на свой мобильный телефон.

Я посмотрел в свой блокнот и поморщился. В тот день слова давались мне с трудом.

Каждый божий день я писал одно-единственное письмо.

Сотни слов на разлинованной бумаге. Разные чернила, разный почерк, разные способы выражения любви.

Некоторые из них были короткими, а другие растягивались на десятки страниц. В этих записных книжках я оставлял части себя, высвобождая каждое из когда-либо испытанных мною чувств через чернильные строчки. Я писал письма уже несколько лет. Как ни удивительно, но эти послания без адресата стали важнейшей частью моей жизни.

Каждая буква, каждая строчка была наполнена правдой, которой так не хватало в моей повседневной жизни. Не секрет, что, если бы не Шей Гейбл, я бы никогда не решился выразить свои чувства таким путем.

Сейчас это было для меня так же естественно, как принять душ или почистить зубы.

Я не подозревал, что слова способны исцелять, пока не взял ручку и не вывел их собственной кровью.

— Ты готов? —  снова обратилась ко мне Уиллоу, а затем так же мгновенно переключилась на экран мобильника.

Она что-то стремительно печатала, вероятно, пытаясь разобраться в свалке, именуемой моей электронной почтой. Уиллоу оставалась моей помощницей последние несколько лет, и без ее профессионализма я бы не попал ни на одно прослушивание или кастинг. В общем, она всецело руководила моей жизнью.

Мы сидели в черном внедорожнике возле съемочного павильона «Вечернего шоу», и я изо всех сил старался подготовить себя к тому, что случится, когда я выйду из машины. Слава была неотъемлемой частью моей жизни уже более десяти лет, и все же я до сих пор к ней не привык. Я не привык ходить по улицам и слышать, как незнакомые люди выкрикивают мое имя. Не привык к тому, что люди выжидают по несколько часов только для того, чтобы мельком меня увидеть. Не привык к тому, что людей заботит моя жизнь.

Ну, по крайней мере, моя выдуманная жизнь.

Всех интересовал мой образ — образ Лэндона Пейса, золотого мальчика Голливуда.

Им было наплевать на