— Гладенький, как собачье дерьмо, — мрачно согласился я. —Знаешь, а я привык слышать от мамочки дифирамбы в твой адрес.

— Серьезно?

— Да.

Внезапно меня осенило. Как же я раньше не догадался! Правоже, смешно.

— Знаешь, Кэрол, я понял, что все это значило, и зачем мамавынуждала меня одевать этот идиотский костюм. Это был совместный сценарий нашихродителей под названием «Не правда ли, они составили бы чудную пару». Мальчик идевочка из хороших семей. Ну как, Кэрол, выходишь за меня замуж? Кэрол смотрелана меня широко раскрытыми глазами:

— Ты думаешь, они…

— Ну конечно.

Она улыбнулась, а затем звонко расхохоталась. Конечно, снашей стороны это было слегка некорректно. Неуважение к смерти. Если честно,миссис Андервуд не выходила у меня из головы. Ничего удивительного: ее труп былу меня прямо под ногами.

— Сюда идет этот тип, — сказал Билли Сойер.

И действительно, к школьному зданию двигался Франк Филбрек.Он решительно шагал к дверям, смотря строго вперед и не оборачиваясь. Наверное,репортеры сейчас снимают его со всех ракурсов, и Филбрек, зная это, стараетсяпридать своему лицу героическое выражение. Он зашел в дверь. Внизу послышалисьгулкие шаги, словно доносившиеся из другого измерения. Но они были реальностью.Капитан Филбрек становился реальным, войдя в здание. До меня внезапно дошло,что все, находящееся за окнами, было для меня чем-то вроде телевизионного шоу.Они были выдумкой, а не я. Похоже, остальные ребята ощущали то же самое. Этобыло написано на их лицах.

Недолгая пауза.

Звонок. Внутренняя связь.

— Деккер?

— Да, сэр, — ответил я.

Он тяжело и громко дышал. Можно было слышать хрипы и сосвистом вырывающийся из легких воздух, словно где-то рядом огромный загнанныйзверь отдыхал после неудачной охоты. Мне это сильно не нравилось.

Точно также разговаривал по телефону мой папочка. Когда вваше ухо врывается столько шума, через некоторое время начинает казаться, чтовы ощущаете перегар и табачный дым, исходящий от собеседника. Это отдавалоантисанитарией… И гомосексуализмом, не знаю, почему.

— Ты поставил нас в неловкое положение, Деккер.

— Я догадываюсь, сэр.

— Нам не слишком нравится идея стрелять в тебя.

— Мне тоже, сэр. Я не рекомендовал бы вам так поступать.

Несколько тяжелых вздохов.

— Выходи отсюда, и давай поговорим спокойно. Какова твояцена?

— Цена? — переспросил я.

Мне показалось, что он принимает меня за какой-нибудьпредмет интерьера, кресло, например, предлагаемое выгодному покупателю. Мояцена.

Сперва это на мгновение показалось мне забавным. Затем яначал раздражаться.

— За то, что ты дашь им возможность выйти. Что ты хочешь?Думаю, мы сможем договориться. Ты же разумный человек.

Сопение. Затем опять:

— Но не заставляй нас идти на крайний шаг. Говори, что тыхочешь.

— Вас, — ответил я.

Дыхание на несколько мгновений прекратилось. Затем оновозобновилось с новой силой. Это действительно начинало действовать мне нанервы. — Объясни, о чем ты.

— Конечно, сэр. Мы можем договориться. Это же Ваши слова. Выхотите со мной договориться?

Нет ответа. Сопение.

Филбрек часто выступал по радио на тему безопасностидорожного движения. Он призывал водителей соблюдать правила и быть внимательнейна дорогах. Очень трогательно. И то же самое тяжелое дыхание, я его вспомнил.Выступая по радио или телевидению, он сопел и пыхтел как бык, собирающийсяпокрыть корову на фермерском дворе.

— Что ты предлагаешь, Деккер?

— Сперва скажите мне кое-что. Там, снаружи, кому-нибудьприходит в голову, что я могу из интереса посмотреть, сколько человек я смогупристрелить? Дон Грейс, например, придерживается такого мнения?

— Дерьма кусок! — произнесла Сильвия, услышав фамилию Грейс.

— Кто это сказал? — рявкнул Филбрек.

Сильвия побледнела.

— Я, кто же еще, — ответил я. — Знаете, сэр, у меня явныетранссексуальные тенденции.

Естественно, он не знает значения этого длинного слова иедва ли решится спросить.

— Так как насчет моего вопроса?

— Некоторые люди считают, что ты способен на все, еслиокончательно слетишь с тормозов. Да, — произнес он весомо.

Кто-то из ребят хихикнул. Но не слишком громко, Филбрек едвали услышал.

— О'кей, тогда излагаю свои условия. Вы будете героем.Зайдите сюда. Без пистолета. Руки за головой. Я выпускаю всех до одного, азатем одним выстрелом сношу Вам полголовы к такой-то матери. Вы согласны, сэр?

Сопение. Затем:

— Ты бы выбирал выражения, парень. Все же у тебя тамдевушки.

Ирма Бейтц оглянулась по сторонам, будто ее кто-то окликнул.

— Вот мои условия, — повторил я.

— Нет, не пойдет. Ты пристрелишь меня и не подумаешьвыпускать заложников. Несколько тяжелых вздохов. — Но я сейчас спущусь к тебе.Может, до чего-нибудь договоримся.

— Дело в том, — терпеливо объяснил я, — что если черезпятнадцать секунд я не увижу Вас выходящим из дверей, все заложники один задругим перейдут в лучший из миров. Никто из присутствующих не выглядел испуганнымтакой перспективой.

Сопение.

— Твои шансы остаться в живых, Деккер, уменьшаются.

— А знаешь, Франк, никто из нас не выйдет отсюда живым.Банальная истина.

— Так ты не станешь договариваться?

— Нет.

— Как хочешь.

Голос Филбрека звучал достаточно безразлично.

— Там с тобой находится мальчик по фамилии Джонс. Я хотел быс ним поговорить. Я ничего не имел против.

— Подойди сюда, Тед. Тебе предоставляют такой шанс. Неупусти его, дитя мое.

Тед подошел.

— Я слушаю, сэр.

Однако, черт возьми, эти слова у него неплохо получаются.