Уже неплохо, хоть и нехорошо так с людьми. Но в этой игре пока каждый сам за себя.

— А где? — удивилась искренне. Репетировала искренность я долго. Перед зеркалом. — Это же зал для упражнений.

— Моих, — в голосе сталь и холод. Испытывать еще его терпение? Пожалуй, не буду.

— О… я не знала, что ограничена в этом, — сделала вид что расстроилась и смутилась. — Мне просто показалось это удобным. Я найду другое место.

Снова изогнулась и потянулась, как бы заканчивая упражнение, а потом подхватила тряпочку и легким шагом двинулась прочь. И даже без сарказма пожелала ему хорошего боя.

Удивление. Раздражение. Вина. Снова удивление.

Я была уверена, что Евор успел испытать довольно широкий спектр чувств.

И не собиралась на этом останавливаться.

Хочешь получить то, что у тебя еще нет? Веди себя так, как ты себя еще не вел. Почему-то в тот момент я не относила эту фразу к собственным чувствам и устремлениям. Исключительно к манипуляциям… Которые продолжила.

Я принесла ему вкуснейший ужин, но, вопреки его ожиданиям, не стала напрашиваться на разговор или совместную трапезу, как делала прежде — поставила поднос на столик, пожелала приятного аппетита и пошла заниматься собственными делами, не комментируя — даже внутренне! — его недоумение.

На следующий день я спряталась в оранжерее и занялась многострадальными — хотя с моим появлением страданий явно стало меньше — цветами… Исключительно чтобы снова вызвать удивление.

Горячо-холодно…

А вечером…

Наступило время горячо.

Я знала, где его спальня.

Я была в курсе, что меня в нее не приглашали.

Я обдумала, насколько унизительно то, что я сама себя предложу. Откровенно.

Я решила, что цель оправдывает средства…

И когда Замок погрузился в густой мрак тихонько толкнула дверь в покои Евора, одетая лишь в тонкую ночнушку.

…не вижу себя

Я прежде не бывала в покоях мага. Но принцип расположения комнат мало чем отличался от прочих — “внешняя” гостиная и две двери, слабо различимые в неровном свете лучины.

Магический фонарь я брать не рискнула — мало ли, завопит в неподходящий момент. Последнее время вещи повадились притворяться, что они “просто вещи”, а когда я начинала ими активно пользоваться, могли внезапно выдать такое…

В общем, держали в тонусе.

Я тихонько прошла к той двери, что была выше, больше и с инкрустацией. Медленно открыла… Не заскрипела и не поприветствовала громогласно. И на том спасибо.

Евор спал.

Во всяком случае мне так показалось.

Он лежал на исполинских размеров кровати — моя, кстати, сильно меньше — на белоснежных простынях — мои, кстати, до такой белизны не отстирывались — и мерно дышал.

Комнату с открытыми шторами заливал лунный свет, потому я видела все довольно отчетливо.

Прикусила губу. И встала, сделав только несколько шагов.

Никогда прежде не соблазняла спящих. Да и вообще… не делала вот так. Раздеться и нырнуть к нему под покрывало? Улечься сверху? Разбудить спящего принца поцелуем?

Кажется, я всерьез запнулась на движении к своей “мечте”. Когда про поцелуй подумала. Что вот этот чужой рот будет прижиматься к моему… Без толики моего на то желания. Потому что желания и правда не было. Была цель, потребность и внутренняя дрожь — и даже участившееся дыхание. Но они никак не были связаны с сексуальным голодом.

Черт. Черт. Черт.

Когда я упустила этот момент?

— Долго стоять будешь?

Я так пугаюсь совсем не сонного голоса Евора, что вскрикиваю. И лучину едва из рук не выпускаю.

Черт. Черт. Черт.

— Ну? Ты же пришла меня соблазнить? Так вперед. Снимаешь свою тряпку, забираешься в кровать, удовлетворяешь меня… Так уж и быть, я потерплю. Раз тебе это настолько надо.

Усталость и сарказм. А еще злость. И желание наказать, сделать больно…

Он все-все понял. Всё-ё…

И, кажется, ненавидит меня за это.

Але-е оп, Ада.

Вот тебе еще более широкий спектр эмоций. Довольна?

Я теряюсь. Я тоже злюсь. Но когда начинаю говорить — выходит только невнятное. Не ехидно-насмешливое, а потерянно — несчастное:

— Кто же так встречает девушку?

— О, я могу по-другому…

Гибким движением выскальзывает из кровати. В кальсонах и рубашке — уж не знаю, потому ли это, что так привык спать или меня ожидал… Лучина все-таки выпадает из моих рук и с тихим шипением гаснет на каменном полу.

А я смотрю на бесстрастное лицо Евора и в его глаза… в глаза смотреть страшно.

Там… там много всего.

— Как ты хочешь, Аделаида? Может чтобы я встал на колени и принялся молиться и благодарить тебя за твою “доброту”? Ведь я же такой бедный и несчастный, истосковался здесь по женской ласке… Или завалил тебя и взял без спросу — как тогда, когда пытался напугать, чтобы ты успела убежать отсюда?

Успела убежать? Я подозревала это, но чтобы так…

— Может мне принять твое тело в благодарность за спасение жизни? Или возблагодарить и дыхание дракона, и Низень, что у меня под боком появилась привлекательная женщина, которую можно иметь вместо…

Он не договорил — я и так поняла. Зато остальное решил договорить.

Не мешала. Не могла…

— А может как и тебе, от безысходности, что больше никого и никогда не будет, принять решение, что мы обязаны быть вместе? Живем в одном Замке, договориться сумеем… Ты этого хочешь, Аделаида?

— Нет… — сумела прошептать.

— Я не настолько низок, чтобы использовать тебя только потому, что больше некого использовать, — он буквально навис надо мной и уже не шипел — говорил все громче, — Я не настолько голоден, чтобы перестать выбирать, что и когда я хочу есть. Я не настолько не ценю себя, чтобы спать с кем-то только потому, что этот кто-то посчитал меру вынужденной и необходимой — а не потому что хочет меня до потемнения в глазах!

— Но ты достаточно боишься своих чувств и проявлений, чтобы выстроить вокруг себя непрошибаемую стену. И достаточно жесток, чтобы осознанно делать мне больно… — выдавила из себя.

— Я даже не прикасаюсь к тебе!

— А я не говорю про физическую боль…

Отшатывается.

Пытаюсь дышать.

В какой момент я так сосредоточилась на своих целях, что перестала думать о чем либо-другом?

В какой момент настолько зациклилась на том, что мне якобы нужно, что перестала думать о себе?