нам пожаловал командир батальона со своей свитой. Старшина наш крутился вокруг его и старался показать какой он преданный служака. К великому греху мы с Семёном подвернулись тут же. Старшина, увидев нас, вытянулся в струнку и под козырек доложил ему – Товарищ командир батальона, разрешите доложить? Двое бойцов из моей роты отбывали срок наказания на гауптвахте, и за этот период сумели получить удвоенный паек хлеба в течение пяти суток. Что изволите приказать? Не дать им пятеро суток хлеба, вымолвил комбат. Теперь наше положение стало хуже вчерашнего. Как жить дальше? Что предпринять? Вот уже двое суток мы живем с Семеном на одной скучной баланде. Суп с брюквой и мерзлой капустой, если ничего не изменится это конец. После двух дней, прожитых без хлеба, я ничего не сказал Семёну и отправился к политруку роты, старшему лейтенанту товарищу Захарову. Подошел к двери, постучался услышал ответ заходите, открываю дверь и отдаю ему честь по всем правилам. «Разрешите обратиться, товарищ старший политрук?» – «Разрешаю». Изложил суть дела, как мы в течение пяти суток получали со своим другом удвоенный паек хлеба. Теперь старшина роты доложил товарищу комбату про нас и приказал не дать нам пять суток хлеба. «Вот уже прошли двое суток с тех пор, и я решил довести до Вашего сведения, что больше мы не в силах перенести это. Если это дело никак поправить нельзя, то мы вынуждены сделать побег». Товарищ Захаров очень внимательно меня выслушал и ни разу не перебивал. «Вы кончили?» – спросил он. «Да», – ответил я. «Немедленно найти старшину и от моего имени скажите, чтобы выдал вам хлеб за все эти дни полностью». Я поблагодарил его и удалился в сторону казарм, и тут мне навстречу идёт старшина. Как я вспомнил его ехидную улыбку и радость по нашему адресу: теперь вам хорошо будет без хлеба, он мне стал настолько противным, что я ему не промолвил не одного слова. В этот момент политрук Захаров вышел на улицу и увидел старшину. Какой разговор у них состоялся между собой этого я не знаю, только старшина бегом побежал в сторону продуктового склада и через некоторое время он принёс мне и Семёну хлеба за все дни полностью, по большому караваю каждому. «Возьмите, пожалуйста, я вам хлеб принес». Я сделал глупый вид, смотрю на него и говорю: «Какой хлеб, Вы сказали, что пять дней не дадите хлеба?» – «Ешьте, сукины сыны». В это время Семёна в казарме не было, он ушёл за ужином, сегодня была его очередь. Вскоре он принёс этот скудный суп и пригласил меня на ужин. Я вытащил из верхних нар два больших каравая черного хлеба, испеченного в русской печи, всё это поставил перед ним! «Откуда это?», – он своим глазам не поверил, это было такое огромное богатство! Это не опишешь пером, это надо хоть один раз самому пережить. Я сказал, что был у старшего политрука Захарова, это его надо благодарить тебе. «Всё-таки ты у меня молодец, да еще какой!»

Так мы продолжали жить в этих северных краях. Не зря говорится: «Жизнь – это борьба за существование» Здесь она велась самым настоящим образом, многие из нас писали рапорты и просились на фронт, в том числе и я, но на нашей просьбе всегда был наложен запрет. А война шла не на жизнь, а на смерть. Нужно было отстоять свою независимость, пополнение требовалось без конца, ведь жертвы были немалые. Такие огромные людские резервы и техника были приведены в движение. Вся Европа и Америка принимали участие в нём. Однажды вечером после работы меня пригласили в особый отдел, беседа была долгая и насыщенная. Мне было задано множество вопросов в основном автобиографическую характером, в этом отделе были бумаги, по которым можно было заочно изучить жизненный путь любого из нас и притом заполненные с такой точностью и аккуратностью, что любой из нас свою жизнь помнил хуже, чем эти дяди. Некоторые случайные мелочи жизни быстро забываются, которые проходили для человека безболезненно, не зря говорится: «Истина то, что выстрадано долго. Вечно то, что написано».

После этой беседы прошло еще некоторое время и меня вызвали снова. На этот раз разговор был патриотического содержания и на прощанье сказали, что просьбу вашу удовлетворили, завтра собираться к девяти утра к штабу батальона. Команда наша состояла из 32 человек, каждому выдали сухой паёк на четыре дня, и на машине довезли до станции Моровск. В состав сухого пайка входили хлеб, сахар и соленая рыба. Сопровождающий нас один из работников штаба предупредил – продукты надо экономить, возможно поезд вовремя не прибудет, в этих краях в зимнее время из-за снежных бурь иногда по несколько дней не ходили поезда. На борьбу со снегом было мобилизовано всё население района. На вокзале мы узнали от сопровождающего, что мы едем в Вологду. Это не так уж далеко, за одну ночь поезд при нормальном ходе довезет нас до переселённого пункта. Иногда повезёт и тому, кому никогда в жизни не было удачи. Наш поезд прибыл точно в назначенное время по расписанию на станции Аровск. Наш сопровождающий сам был рад, чем быстрее довезет нас до места назначения, тем быстрее вернётся назад. «Вот что, ребята», – сказал он, – кто-то среди вас всё-таки родился в рубашке иначе нам загорать пришлось бы на вокзале. Моё напутствие вам, как сядем в вагон, так каждый может распоряжаться со своим сухим пайком как желает. Утром будем в городе «Вологда», там вас накормят. Этого только и ждала братва, у многих давно слюни бежали, паек покоя не давал. Поезд остановился, все разместились по своим местам, в вагоне было тепло натоплено. Мы разделись как дома, теперь все взялись за свои вещевые мешки и скоро набили себе животы как богатые. Чем не жизнь. Не зря говорят: «Здоровый нищий счастливее больного короля». Так и у нас было, мы были всем довольны. Ехали мы всю ночь, к утру мало у кого осталась от сухого пайка чего-нибудь. А ведь хлеба у каждого было по 3кг 200г, по большой соленой рыбине, сахара и т.д. За ночь все объелись, на каждой остановке соскакивали с поезда и искали воду, хоть немного душу залить, соленая рыба свое дело сделала. Пили где попало, какую угодно воду, лишь бы удалить жажду. Утром мы прибыли в город Вологда. Был легкий мороз, ребята все были неразговорчивые, молча сопели. На пересыльном пункте наш сопровождающий сдал в штаб наши документы,