– Справишься?

– Да.

Можно было не спрашивать. Тенуин был из Пекель-Зорда.

Мы торопились. Фрагментов получилось не так много, и по большей части они были странные, непонятные, но в одном мы уверились – в книге подробно описывалось все, что произошло в Авендилле, и оставалось только злиться, что у меня нет времени переписать всю книгу или как-то сделать ее строки видимыми для Тенуина.

Первый абзац я взял из начала:

– Та еще бредятина, – нахмурился Гром, когда услышал перевод.

Еще один абзац – из середины:

На абзац раньше:

Абзацы ближе к последним записям:

Все записи были сделаны в таком путаном стиле. Без имен, без дат и уточнений. Самыми любопытными оказались последние строчки, рассказывавшие о том, как толпа личин пришла охотиться на молодого зордалина.

Я допустил, что «толпа личин» – это наемники Горсинга и Гийюда.

– Значит, Тарх сказал правду? – прошептала Миа. – И они в самом деле сейчас на Белой площади пытаются поймать Пожирателя?

– Думаю, что так. – Я кивнул.

Заключительный абзац был посвящен нам, чем порядком напугал и Теора, и Громбакха. В нем говорилось о восьми личинах, пришедших из «червоточащих глубин» в надежде излечиться и попутно «погубивших одинокую личину».

– Одинокая личина – это Тарх? – спросила Миалинта. – Но почему тут написано восемь личин, если нас девять? И вообще почему нас называют личинами?

– Это единственное, что тебя сейчас интересует? – возмутился Гром. – То, что какая-то вшивая книжонка следит за каждым твоим шагом, это нормально?

– Меня сейчас интересует то, что можно понять и использовать. Все остальное подождет.

– Разумно, – кивнул Тенуин.

– «Разумно», – скривившись, передразнил его охотник.

Я не слушал их пререкания. На полотне собранных мною фактов появилось еще несколько прозрачных фрагментов.

«А потом этот проходимец вернулся в Целиндел! И представьте, разбогател. Принес золотые кубки! У кого он только их украл?» Птеард был уверен, что именно Теор виноват в исчезновении Вайрика, его сына.

«Какое ему дело до моих кубков? Это семейное наследие. И не Птеарду спрашивать, почему я решил их продать». По словам Теора, он лишь помог Вайрику сбежать от Птеарда. Как и в случае с Эрзой, Теор оправдывал любое действие против отцовской жестокости.

«Пестовал надежду вновь узреть дитя. Вынес кубки, каждый весом в три скобленых слитка». Кто бы ни вносил записи в книгу Нитоса, у него были все основания записывать именно правду. По меньшей мере ту правду, в которую он сам верил. Зачем что-то скрывать, если потом никто посторонний не прочитает твоих слов… Я посмотрел на браслет, сейчас скрытый под перчаткой цаниобы, со смешанным чувством печали и удовлетворения.

Когда Тенуин переводил абзац про кубки, я внимательно следил за Теором. Он был спокоен. Слишком спокоен. Не торопясь поправил волосы, скучающим взглядом осмотрел грязь под отросшими ногтями.

Я чувствовал, что на моем полотне постепенно собирается общий контур. Нужно было время, чтобы разложить в правильном порядке все, что я услышал от Птеарда, Эрзы, Миалинты, Пилнгара, Азгалики. Все, что узнал об истории даурхатта в Лаэрнорском лесу, Лаэрнского тупика, руин Авендилла… Но времени не было. Не было даже возможности присесть и не спеша обдумать следующий шаг. Последняя надежда – на ратушу. В книге она упоминалась часто. И всякий раз абзац был одинаковым, я быстро научился его распознавать:

Я окончательно убедился, что именно об этой двери говорила Азгалика. «Закрыть дверь, чтобы она никогда не открылась». Я не знал, как ее закрыть, к чему это приведет и почему никто не сделала этого раньше. Единственное, что мне оставалось, – довериться Теору.

– Все, уходим. – В библиотеку забежала Эрза. – Хватит возиться.

Она была права. Нам предстояло подыскать убежище. В ратушу решили отправиться по утру. Идти туда ночью никто не собирался. Я только надеялся, что Гийюд после неудачи с Пожирателем не рискнет немедленно идти в комнату Нитоса – не хотелось бы завтра столкнуться там с его наемниками.

Напоследок я еще раз осмотрел корешки выставленных в библиотеке книг. Среди них было немало, написанных на долгом языке, и мне стало обидно уходить из дома вот так – не прихватив с собой ни одного тома. У Нитоса наверняка хранились редкие и во многом ценные работы. Когда Эрза с раздражением потребовала не задерживать отряд, я ограничился тем, что взял небольшую, лежавшую на столе Нитоса книгу. Она с самого начала привлекла мое внимание.

«Даурхатты. Новейшие исследования и данные архивов», написанная Фаартом из рода Мелендарна, кем-то из родственников или предков Нитоса.

В поиске убежища мы полностью доверились Тенуину. Эрза больше не вмешивалась и только изредка возмущалась тем, как медленно мы продвигаемся. Я поначалу следил за выбранным направлением и за тем, как Тенуин старается запутать наши следы – выбирает завалы и проходы, на которых труднее всего найти отпечаток, обходит заросли кустов, иногда оставляет Нордиса аккуратно обвалить за нами какую-нибудь глыбу или присыпать наш путь глиняной крошкой. Однако вскоре я весь отдался своим мыслям. И думал, конечно, о комнате Нитоса.

Первый каменщик, которого туда отправил наместник Авендилла, вернулся с ожерельем из камней горнейского опала. Второй вернулся с драгоценной чашей. Сокровища книжника. Но почему Нитос хранил все эти богатства в том месте, куда он затем привел черноита из Лаэрнора? И почему был так уверен, что именно там драгоценности будут в безопасности?