Такой смех – катарсический, сотрясающий все тело, мог вызвать у меня только Дил, вмиг развернув мое настроение на сто восемьдесят градусов от горя к радости.

– Ну все, двинули, – сказал Дил, успокоившись. – Где мы, черт возьми?

Я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Мы собрали наши вещи и тронулись в направлении главной городской магистрали, совпадавшей с направлением к дому моих родителей. Солнце уже зашло, и рыжий свет фонарных столбов лениво освещал тихие улочки. Или был типичным тихим одноэтажным провинциальным городком, утопающим в зелени, и мне казалось, будто я нахожусь в павильоне звукозаписи. Это сводило с ума. Несколько старичков толпились возле паба, покуривая и перебрасываясь короткими репликами. Мы прошли мимо индонезийского ресторана. Я отметила, что только один столик был занят. За ним сидела пара средних лет – он, здоровенный, в очках, она, миниатюрная, с явными признаками развивающегося остеопороза. Персонал ресторана терпеливо выстроился вдоль бара, готовый исполнить любое желание и прихоть своих единственных посетителей.

– Безумный пятничный вечер, – констатировал Дил, выпуская струю сигаретного дыма во влажный вечерний воздух.

– В буквальном смысле, – подтвердила я. – Что люди вообще здесь делают?

– Далеко еще, Фил?

– Я думаю, уже рядом. Да, вот магазин, значит, еще минут пять.

– А почему они тебя не встретили?

– Я не просила. Подумала, что сначала нам лучше прогуляться и покурить.

– Ку-ку! – послышалось отцовское распевное приветствие, такое же назойливое, как дверной звонок.

Родители стояли в дверях, мама – опершись на косяк, а папа – на маму.

– Здравствуйте, Майк, Мо, – вырвался вперед Дил, обнял маму и пожал руку отцу.

– Привет, ребята! – сказала я.

– Уф! – сморщилась мама, высвобождаясь из моих объятий и размахивая рукой перед своим носом. – Кто-то накурился!

Новый дом родителей – дом, который не имел ничего общего ни со мной, ни с моим детством, – пах кошками, хотя родители не держали никаких животных. Крайний дом недавно возведенной коттеджной застройки, три дома на три. Мы собрались в кухне-столовой. Это пространство было мне незнакомо, ни удобного кресла, ни привычного места за столом, где я могла бы приткнуться, поэтому я слонялась где-то посередине, невольно ощущая собственное табачное амбре.

– Что будешь пить, Дилан? Бокал вина? Пиво? – спросил папа.

– Красного, если можно, Майк.

– Джо?

– И мне красного.

– А у нас сегодня запеканка, – объявила мама. – Пятничная традиция!

Мы с Дилом переглянулись.

– Пахнет аппетитно, – подмазался Дил. – Великолепный дом. Даже поверить не могу, что раньше здесь не побывал.

– Нам надо будет устроить тебе экскурсию, – сказала мама.

– Как родители, Дил? – спросил папа.

– Я так полагаю, вы с ними разговариваете чаще, чем я в последнее время, – ответил Дил. – Но хорошо, я думаю, у них все прекрасно.

– Хорошо, хорошо.

– Что-то горит? – встряла я.

– Да что ж такое, все еще чувствуется гарь? – Папа поднялся, чтобы открыть форточку. – Это наш пудинг слегка подрумянился.

– Я безнадежна, – улыбнулась мама и посмотрела на папу с выражением типа: «Ну что со мной не так?»

Моя мама никогда не умела готовить. Сколько себя помню, всегда готовил папа, а когда ему было некогда, мама обходилась полуфабрикатами. В детстве я обожала эти пересоленные, переслащенные каши в картонных коробочках. Это было необычно и напоминало еду из американских сериалов. Я даже была готова прочесть молитву перед такой трапезой, чтобы быть еще более похожей на персонажей. В нашей семье верующих не было, и когда однажды мама увидела, как я, сцепив ручонки, бормочу что-то там о дарах, нахватавшись из телепередач канала «Никелодеон», она назвала меня «чокнутой». Она неуклонно называла меня «чокнутой» всякий раз, когда мое поведение было ей непонятно.

Мы ели запеканку, и Дил взял на себя тяжелое бремя вести беседу, а я старалась смыть неприятный привкус водопроводной воды красным вином. Вода в этом городе была «жесткой», что означало высокое содержание минералов или, наоборот, низкое – точно не помню. В любом случае она не подходила ни для питья, ни для мытья. С моей сухостью в горле она точно не справлялась.

– А вот и он! – провозгласила мама, поднося слегка почерневший противень с бисквитом.

– Шикарно, – первым отреагировал Дил, отодвигая свой уже третий раз наполненный вином бокал, чтобы мама могла поставить десерт на стол.

– С чем? – спросила я, чувствуя, что уже давно не подавала голоса.

– С яблоком, – ответила мама, – еще добавила чуточку корицы – подумала, гулять так гулять.

Я глянула на Дила, надеясь на взаимность, но он подливал папе сливки. Мама передала мне внушительную порцию. Затем папа произнес слово, которого я опасалась весь вечер.

– Итак.

Я успела занять рот куском бисквита, чтобы выиграть время.

– Как продвигается поиск работы?

– М-м, – закивала я, прикрывая рот рукой, показывая, что должна дожевать.

Все смотрели меня с вилками наизготовку.

– Ты куда-нибудь еще подавала заявку? – подключилась мама.

– Ага, – проглотив бисквит, ответила я. – Подавала.

– Ну и?

– Ну и жду ответа из пары мест.

– Когда же они ответят? – напирала мама.

– А куда ты подавала? – не отставал папа.

– Эм, на стажировку, в издательства.

– Стажировка? – насторожился папа. – Но ведь это, кажется, не оплачивается?

– Не уверена.

– Так ты что, не уточнила, когда подавала заявку? – продолжала допрос мама.

– Да, да, думаю, оплачиваемая. В любом случае, кроме этого, есть еще один вариант, в книжном магазине.

На самом деле мне уже отказали и там и там – и в магазине, и в издательстве. Похоже, в деле трудоустройства неоконченное образование служило печатью проказы.

– Ну, ладушки-оладушки, – сказал папа. – Скрестим пальцы тогда.

– Погоди, но тебе же нравится быть няней, – влез Дил.

– Она не может вечно оставаться няней! – рассмеялась мама.

– А разве это не оставляет тебе больше времени, чтобы писать? – не унимался Дил.

– Ну да.

– И этих ребят ты уже полюбила.

Я посмотрела на Дила, в его добрые глаза, на кудрявую шевелюру, которая казалась взлохмаченной, даже когда была причесана.

– Да, полюбила. И они меня любят.

– Да никто не говорит, что ты плохая няня, дорогая, – вмешалась мама. – Мы просто хотим, чтобы ты росла, вот и все. Так ведь, Майк?

– М-м? – встрепенулся папа с набитым ртом. – Что? Да, конечно. Надо расти.

– Я понимаю, велик соблазн использовать деньги бабушки Хелен, но они пригодятся, когда действительно прижмет, – суровым тоном сказала мама. – Ты ведь не трогаешь их, дорогая, нет? Знаешь, так легко все спустить, и оглянуться не успеешь…

– Нет, конечно же, нет, – поспешила заверить я.

– Хорошо.

Повисла пауза, и я чувствовала, как Дил пристально рассматривает меня.

– Не возражаете, если я курну по-быстрому? – сказал он.

– Ну, если у тебя такая потребность, – с напускной неохотой сказала мама. – В этот раз я