Старательно игнорируя поднимающееся возбуждение, текущее в пах, нежно почти бережно поднял руки на её талию, притягивая ближе, скребя пальцами по её платью. Тали же, тем временем, начала спускаться к моему горлу, оставляя за собой влажный след.

Что она делает? Что задумала? Её пальцы теребили мою рубашку и, судя по сбившемуся дыханию, Тали возбуждалась от своих действий не меньше чем, я сам. Горячий рот прижимался сквозь рубашку, словно пытаясь ощутить вкус кожи через эту преграду.

И уже потянулся руками, чтобы помочь ей в этом, но она, нетерпеливо отбрасывая мои руки в сторону… опускается передо мной на корточки. От этого было почти больно. Больно смотреть как Тали, блестя своими потемневшими глазами, возбуждённо бросает на меня взгляд снизу вверх. Это было то, против чего был совершенно, обескураживающе безоружен. Потому что она хотела меня. Именно меня! А не кого-то другого! Потому что раньше я не оставлял ей выбора! А сейчас? Сейчас точно ни на чём не настаивал! А при виде Талии МакЭвой у моих ног? Как безумный мог кончить в любой момент. Просто смотря на неё.

— Встань, — простонал, не выдерживая этого напряжения.

— Пожалуйста, Виджей! Я сама этого хочу! — с этими словами она накрыла обеими руками бугор на моих штанах. И такое сочетание слов и действий вырвали из меня звериный стон, а в животе закручивался узел, который давит и давит, находя выход в увеличивающемся под этими тёплыми ладошками члене.

Не в силах отвести взгляд от этого зрелища, смотрел, как осторожно и неумело, Тали скользит вверх прямо по выпуклости, едва касаясь. Чтобы не шевелиться пришлось до боли стиснуть кулаки и затаить дыхание.

— Боже, — невольно вырывается у меня.

От чего у неё вырывается смешок.

— Купер, ты что забыл, что провозгласил себя господом Богом? — с лёгкой усмешкой на губах заметила она. — Но если настаиваешь, я готова перенять у тебя этот вымпел.

От этой фразу и от того что из-за неё она отстранилась, чуть не застонал от разочарования, ловя себя на том, что готов умолять. Умолять её продолжать то, что она сама и начала.

У каждого есть такие моменты, забыть о которых невозможно, хотя бы потому, что даже воздух помнит твоё счастливое дыхание.

Виджей Купер

По спине пробегает волна душащего озноба и, не сдерживаясь, слегка толкаюсь бёдрами вперёд. И от этого почти незаметного движения, воспринимая его как руководство к действию, Тали тянется к ремню.

— Нет… — хриплый выдох.

А в голове раздаётся "Да!". Такое же ликующее, как тогда, когда она сдалась перед моим напором в первый раз. Так жарко, что почти невыносимо. Она не должна этого делать! Он просто этого не выдержит. Если эти губы хоть на миг его коснуться. Но представляя, как погружаюсь в неё… зубы заскрипели, стискиваясь.

А МакЭвой с трудом, но расстёгивает ремень и сразу же, не мешкая, спускает штаны вместе с бельём.

И член, твёрдый, такой твёрдый, стоит прямо перед ней. Влажный и блестящий. Жаждущий её внимания больше всего на свете. От увиденного глаза малявки расширяются, и она прикусывает губу. Но, не отступаясь от задуманного, её пальцы тут же тянуться к нему, смыкаясь прямо у основания и легко проводя по всей длине, касаясь нежной кожи, столь бережно и трепетно, что от этого почти наворачиваются слёзы, которые тут же зло отгоняю.

— Скажи мне, Виджей, как? — поднимает свои сверкающие глаза, в то время как тонкие пальцы неторопливо двигаются по всей длине.

От этого почти ощутил, как едет крыша. Судорожно сглатывая, нахожу силы выдавить:

— Медленно…

Боже! Жар! Тянущий, тугой, сосущий жар, от которого сводят все внутренности. Откидываю голову не в состоянии больше смотреть, боясь, что всё закончиться раньше времени. А из горла вырывается стон.

Она обхватила губами головку, вбирая в свой горячий, влажный рот всё глубже, помогая себе руками. Я точно сейчас умру! Или кончу. Чувствуя, как этот горячий и твёрдый язычок скользит по главному, по всей видимости, блюду дня.

— Тали, — шумно дыша, выдохнул это имя на выдохе, не выдерживая, впиваясь в это зрелище глазами. — Быстрее!

Её стоны вокруг меня добавляли к этому безумию ещё больше безумия. Приглушённые, вибрирующие… подводящие к черте быстрее чем я того бы хотел. Но это было выше меня.

Сильнее, глубже! Ещё. Сейчас. Её движения становились всё смелее, я даже не заметил, как сам начал слегка покачиваться ей навстречу и как быстро она приноровилась к этим движениям.

От наступившего оргазма, такого неожиданного и такого очевидного, закружилась голова, уничтожая меня до основания. Закидываю голову, закрывая глаза и, кажется, издаю что-то, что не в силах понять. Кажется, действительно умер. И тут же ожил. Чувствуя каждой клеточкой своего тела, что жив. И осталось только тяжёлое дыхание и пересохшие губы. Потому что сил не было. Не знаю, сколько времени прошло и прошло ли оно вообще, пока пытался, хоть немного, взять себя в руки.

— Ты как?

От этого голоса, вырывающего меня из тумана, открыл глаза и увидел перед собой МакЭвой. Взгляд её светился таким восторгом, что невольно залюбовался той, которая свела меня с ума. Снова. Тяжело вздохнув, натянул штаны, дрожащими пальцами застёгивая ремень. И притянул Тали к себе, заглядывая в это светящееся личико, на слегка припухший рот, очаровательный румянец. Недоумевая, почему раньше не замечал, насколько же она красива.

— Спасибо, — проговорил и улыбнулся, проводя подушечкой пальца по её нижней губе.

— Ну, ты должен сказать спасибо себе, Виджей, — широко она улыбнулась.

— Мммм, — протянул, не понимая о чём она.

— Вы мужчины всегда так быстро всё забываете? — закатила она глаза. — Уже не помнишь, за что я обещала тебя вознаградить?

— Так это была награда? — поднял брови.

— Ну да, — пожала она плечами, по-прежнему, улыбаясь. — Ну, давай. Начинай портить момент.

— Зачем? — нахмурился.

— О, Боже! — всплеснула она руками. — За последние двадцать минут ты явно упал в сообразительности, Ви.

От этого Ви закололо в сердце, потому что так меня называла мама. И только мама. А при воспоминании о ней, снова начал загонять себя в ту яму, которая не позволяла привязываться к людям, считая, что все они, всё равно, покинут меня и лучше делать это первым.

— Нет! — почти закричала она, придвигаясь ближе и нежно беря моё лицо в свои руки.

— Нет, Виджей! Не смей! Дыши!

Послушный этим словам начинаю дышать, ощущая как уходит душащее меня чувство. Оставаясь с ней, утопая в этих серых тёплых глазах и нежных поглаживаниях моего лица мягкими ладонями.

— Ты не сделаешь это ещё раз, ясно? — её глаза сузились, видя, что я пришёл в норму. То как она чувствовала меня, вызывало почти мистический ужас. — А если сделаешь, клянусь… впрочем, нет. Я не буду ни в чём клясться. Так как сама не знаю, как отреагирую.