– Меня пугает сама смерть, а не боль, – заявила Изабелла. –Боль я могу вытерпеть, даже сильную.

– Это вам так кажется, – возразил Гэбриэл.

Что-то в его насмешливо-презрительном тоне задело ирассердило Изабеллу. Она вспыхнула.

– Я могу выдержать боль! – повторила она.

Они не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Во взглядеГэбриэла было презрение, в глазах Изабеллы – вызов.

И тут Гэбриэл сделал нечто немыслимое.

Я только что отложил зажженную сигарету. Гэбриэлстремительно перегнулся через меня, схватил сигарету и поднес горящим концом круке Изабеллы.

Она не отстранилась и не убрала руку.

Кажется, я закричал, но ни один из них не обратил на этовнимания. Гэбриэл прижал горящий конец сигареты к коже Изабеллы.

В этот миг я вполне ощутил, сколь жалка участь калеки, –беспомощного, прикованного к постели, бессильного помочь. Потрясенный дикостьюпоступка Гэбриэла, я ничем не мог ему помешать.

Я видел, как лицо Изабеллы белеет от боли. Она стиснулагубы. Но не двигалась и не отрываясь смотрела в глаза Гэбриэла.

– Вы в своем уме, Гэбриэл? – закричал я. – Черт вас побери!Вы соображаете, что делаете?

Он не обратил на мой крик никакого внимания, будто меня и небыло в комнате.

И вдруг проворно отбросил сигарету в камин.

– Прошу прощения, – сказал он Изабелле. – Вы действительноможете выдержать боль.

И, не говоря больше ни слова, тут же вышел из комнаты.

– Скотина!.. Дикарь!.. – Я с трудом мог говорить. – Убитьего мало!

Изабелла, не отрывая взгляда от двери, медленно заматывалаобожженную руку платком. Она делала это как-то рассеянно, почти машинально, какбудто мысли ее были где-то далеко.

Потом Изабелла, словно оттуда, издалека, посмотрела на меня.Казалось, она была удивлена.

– Что случилось? – спросила она.

Сбивчиво, бессвязно я попытался объяснить, что я думаю поповоду поступка Гэбриэла.

– Не понимаю, почему вы так разволновались, – сказалаИзабелла. Майор Гэбриэл хотел знать, могу ли я вынести боль. Теперь он знает.

В тот день мы ждали к чаю гостей. В Сент-Лу приехалаплемянница миссис Карслейк, как оказалось, бывшая однокашница Изабеллы. Я никакне мог представить себе Изабеллу школьницей и поэтому охотно согласился, когдаТереза предложила пригласить миссис Карслейк вместе с племянницей (теперьмиссис Мордонт) на чашку чаю. Тереза также пригласила Изабеллу.

– Будет Энн Мордонт, – сказала ей Тереза. – Кажется, онаучилась вместе с вами в школе.

– Там было несколько Энн, – ответила Изабелла. – ЭннТренчард, Энн Лэнгли и Энн Томпсон.

– Я не помню ее девичьей фамилии. Миссис Карслейк назвала,но я забыла.

Энн Мордонт (как выяснилось, урожденная Энн Томпсон) былаподвижная молодая женщина, державшаяся, на мой взгляд, чересчур самоуверенно.Она работала в каком-то министерстве в Лондоне, ее муж служил в другомминистерстве, а ребенка они куда-то пристроили, чтобы да мешал Энн Мордонтвносить весомый вклад в укрепление обороноспособности страны.

– Правда, моя мама считает, что теперь, когда бомбардировкикончились, мы могли бы взять Тони домой, но я полагаю, в настоящее времяребенок в Лондоне – слишком большая проблема. Квартира такая маленькая, найтиподходящую няню невозможно и нужно постоянно готовить еду, а меня, разумеется,целый день нет дома.

– По-моему, с вашей стороны вообще очень патриотично, –сказал я, завести ребенка, несмотря на гигантский объем такой важной работы.

Я увидел, что Тереза, сидевшая за большим серебрянымподносом с чайной посудой, чуть заметно усмехнулась и легонько, но укоризненнопокачала головой в ответ.

Однако мое замечание было благосклонно воспринято самоймиссис Мордонт. Похоже, оно ей явно польстило.

– Видите ли, – улыбнулась она, – я полагаю, нельзяуклоняться от этой ответственности. Дети необходимы... особенно если учитыватьинтересы нашего класса. К тому же, – добавила она, словно спохватившись, – яневероятно привязана к Тони.

Затем она обратилась к Изабелле и погрузилась в воспоминанияо старых добрых временах в Сент-Ниниан. Это был разговор, в котором, как мнепоказалось, одна из участниц не знала своей роли. Миссис Мордонт пришлось нераз выручать собеседницу, напоминая различные детали.

– Мне очень жаль, что Дик запаздывает, – прошептала,обращаясь к Терезе, миссис Карслейк. – Не знаю, что его задерживает. Он долженбыл вернуться домой в половине пятого.

– По-моему, с ним майор Гэбриэл, – сказала Изабелла. – Околочетверти часа назад он прошел вдоль террасы.

Удивительно! Я не слышал, чтобы кто-нибудь проходил.Изабелла сидела спиной к окну и не могла видеть, кто прошел мимо. Я все времясмотрел на нее и был уверен, что она не поворачивала головы и никак невыказала, будто почувствовала чье-то присутствие. Впрочем, слух у Изабеллызамечательный. Но как она могла знать, что это именно Гэбриэл?

– Изабелла, не будете ли вы так добры пойти и пригласить ихобоих на чашку чаю? – попросила девушку Тереза. – Нет-нет! Не беспокойтесь,миссис Карслейк! Это сделает Изабелла.

Мы проводили взглядом стройный силуэт девушки.

– Она совсем не изменилась, – сказала миссис Мордонт. –Точно такая же. Изабелла всегда была у нас самая странная! Вечно витала воблаках. Мы подтрунивали над ней, потому что она такая мозговитая.

– Мозговитая? – резко переспросил я.

Миссис Мордонт повернулась в свою сторону.

– Да. Разве вы не знали? Изабелла ужасно умная! Мисс Кертис(это наша начальница) была просто в отчаянии, что Изабелла не пошла вСомервилл. Она окончила школу с отличием по многим предметам.

Я все еще склонен был считать Изабеллу хоть иочаровательным, но не слишком интеллектуальным созданием и поэтому слушал ЭннМордонт с недоверием.

– По каким же предметам она особенно отличалась? – спросиля.

– О! По астрономии, математике (Изабелла была ужасно сильнав математике!), латыни, французскому языку...

Она могла выучить все что угодно, стоило ей только захотеть.Только ей, видите ли, все было совершенно безразлично. Это чуть не разбилосердце мисс Кертис! А Изабелла, похоже, только и думала, как бы поскореевернуться в Сент-Лу и жить в этой допотопной развалине.