– Ну да, конечно, я же обещал… – растерялся я, не готовый к такому повороту событий.

Мы приступили к обучению.

Не знаю, как Элизабет училась в юридическом колледже, но все, что касалось покера, усваивала моментально. Я объяснил ей правила ставок и некоторые особенности тактики игры. Она слушала, поставив локти на игровой стол и подперев лицо руками. На Элизабет был уже знакомый мне синий пуловер с размытыми белыми фигурами, вокруг шеи вилась широкая цепь. Карие глаза, не мигая, смотрели на карты.

После тактики игры я перешел к правилам блефа:

– Все очень просто: когда у тебя слабая комбинация, ты делаешь вид, что она сильная, и играешь так, чтобы напуганный противник сбросил карты. И наоборот – когда на руках сильная карта, делаешь вид, что у тебя слабая комбинация, чтобы не спугнуть противника. Тогда он сделает большую ставку, которую ты выиграешь. Понятно?

Элизабет поправила волосы и задумалась.

– Другими словами, ты врешь и обманываешь.

– Не врешь, а блефуешь. Блеф – это законный и честно оплаченный обман. Противник знает, что ты можешь блефовать, это входит в правила игры – в отличие от бизнеса, например.

– Но все равно выходит, что суть блефа в обмане. Значит, быстро заработать деньги без обмана все-таки невозможно…

Звонок мобильного прервал мои возражения.

– Прости, мистер Джек, это важно. – Она взяла в руки телефон. Я кивнул и вежливо отвернулся.

– Ждите, – строго приказала кому-то Элизабет, выслушав абонента. – Деньги должны привезти, это точно. Тридцать тысяч. – Элизабет убрала телефон в сумочку. – Прости, дорогой учитель. На чем мы остановились?

– На том, что блеф – честный обман, предусмотренный правилами игры, – повторил я, раздумывая про странное совпадение: Барбара тоже просила тридцать тысяч. Может, сегодня это роковая цифра? Или, наоборот, счастливая?

– Сейчас попробую разобраться, – рассуждала вслух Элизабет, раскладывая карты на сукне. – Предположим, мне выпала сильная карта: три дамы и два валета. А у противника, допустим, две пары, тоже хорошая карта. Я блефую – делаю наивное и простодушное лицо и говорю «пас», то есть денег не ставлю. Противник думает, что у этой глупой девчонки с красивыми коленками слабая комбинация, и ставит в банк кучу денег. Так? – Ее руки возбужденно поправили цепь на шее, глаза заблестели. Из молодой девушки она превратилась в грозную охотницу, поджидающую в засаде жертву. – Тогда я уравниваю деньги и неожиданно ставлю все, что у меня есть. Он попался и проиграл. Я все правильно сделала?

– Да, но слишком много эмоций. Когда играешь, ничто не должно выдавать твоих чувств.

– Я знаю, но порой так трудно сдерживать себя…

– Не забывай, что противник тоже может блефовать, – я стал раскладывать на столе карты, чтобы разобрать подходящую комбинацию, но остановился, заметив, что ученица стала набирать текст сообщения.

– Продолжай, продолжай, – сказала Элизабет, не отрывая глаз от экрана телефона. – Я слушаю внимательно.

– Давай прервемся, если тебе некогда, – деликатно предложил я.

– Нет-нет, все в порядке, – она отправила сообщение. – А может, и правда закончим на сегодня с картами – поедем в ресторан и что-нибудь съедим? Что-то я проголодалась. Но в следующий раз обязательно сыграем на деньги. Обещаешь?

– Не рано ли?

– Мистер Джек, я не шучу: хочу сыграть на настоящие деньги, по-крупному. Мне это очень надо, ты даже не представляешь, насколько!

– Чтобы играть на большие деньги, нужно их иметь.

– Возьму в долг или продам «Мустанг». Я же обязательно выиграю, сам знаешь – новичкам везет.

Я смотрел на Элизабет и думал, откуда в этой девушке, по сути, еще девочке, столько страстного желания выиграть, даже поймал себя на том, что немного завидую ей. Но все-таки попытался предостеречь.

– На крупный «кэш» играют профессионалы…

– Ну и что? Мне повезет – надо верить в свою удачу. – Она взглянула на экран мобильного, на секунду задумалась и бросила телефон в сумочку. – Все. На сегодня забудем о картах и делах. Едем в рыбный ресторанчик, я там недавно ела отличного лобстера. Один знакомый угощал, – Элизабет сделала акцент на слове «знакомый», видимо, ожидая моей реакции, но я молчал, собирая карты со стола. – К тому же у меня есть, за что выпить – обещали вернуть должок. Бросай свой автомобиль здесь, а до дома я тебя довезу.

* * *

«Шевроле» остался у казино, а «Мустанг» резво понесся по вечернему городу. Двести шестьдесят лошадиных сил грозно ревели на перекрестках, пугая прохожих. Тело Элизабет, казалось, слилось с изгибами машины, и мир для нее превратился в трассу. Она увлеченно крутила руль и давила на газ, забыв про меня и все вокруг, – только рука машинально поправляла волосы, да уголки губ напряженно улыбались.

Сначала я хотел попросить ехать помедленнее, но потом вжался в кресло, проверил надежность ремня безопасности и отдался скорости. Зачем останавливать женщину, если она возбуждена?

В ресторанчике нам подали лобстера, устрицы и бутылку «Пуи Фуме».

Было хорошо. Устрицы пахли морем, белое вино – полевыми цветами, девушка – сливками и немного бензином. Такой, наверное, и должен быть вечер пятницы.

– Ты часто блефуешь, когда играешь? – спросила Элизабет.

– Часто нельзя – противник быстро раскусит твои приемы, и ты проиграешь. Блефовать нужно с умом, аккуратно, – ответил я, поддевая мясо лобстера на вилку.

– Понятно. А в жизни тебе часто приходится обманывать людей?

– Иногда по мелочи лукавлю. Не умею врать.

– Ты молодец, – Элизабет откинулась на стуле. – А я часто говорю неправду. И, ты знаешь, людям это нравится. Они постоянно требуют: «Ну, скажи мне правду!», а в душе все равно надеются, что их обманут. Раз так, зачем их огорчать? Им так легче. Что есть правда? Грубая действительность. А кому нравится действительность? Правильно, никому. Да и много ли заработаешь, говоря правду? Поэтому я часто обманываю или, как это правильно называется, блефую.

– Предлагаю тост: за обаятельную ложь, – сказал я.

Бокалы поддакивающе звякнули. Я решил не углубляться в мировоззренческие дискуссии – жизнь прекрасна, какой бы дурацкой она ни была. Лучше сосредоточиться на вине с берегов Луары, чем нудно рассуждать о несовершенстве бытия.

Я выпил почти весь бокал. Прохлада вина и сок устриц неожиданно напомнили Ниццу. Соленые губы жены, шорох ночных волн, пересчитывающих камешки на берегу. В груди неприятно кольнуло, будто кто-то иглой впрыснул в кровь тоску воспоминаний. Когда же сердце заживет и память зарубцуется?

– Мистер Джек, ты где? – звонкий голос вернул меня в реальность.

– Не обращай внимания – старые раны. Чем старше человек, тем больше он помнит. Хорошо, что в старости приходит склероз, иначе можно сойти с ума. Ты будешь еще вино?