Педро взял бутылку и хотел было отбить горлышко.

- Стой! - воскликнул Рафаэль. - Тебе же заплатили зато, чтоб ты был

честным.

- Заплатить-то заплатили, да разве тот, кто далмне деньги, сам

честный? - возразил Педро. - Это же контрабанда. Старик наверняка не

платил таможенной пошлины. У него контрабандный товар.Поэтому давайте

возблагодарим судьбу и с чистой совестью вступим вовладение им. Мы его

конфискуем и уничтожим.

Не дожидаясь, пока бутылка обойдет круг, Игнасио иРафаэль достали еще

несколько бутылок и отбили горлышки.

- "Три звездочки", самое лучшее виски! - в наступившем молчании

провозгласил Педро Зурита, показывая на торговую марку.- Понимаете, у

гринго не бывает плохого виски... Одна звездочка означает, что это виски

очень хорошее; две звездочки - отличное; а три звездочки- великолепное,

замечательное, лучше быть не может. Уж я-то знаю. Гринго -мастаки по части

крепких напитков. Наша пулька их не устроит.

- А четыре звездочки? - спросил Игнасио; голос егозвучал хрипло от

водки, глаза маслянисто блестели.

- Четыре звездочки? Друг Игнасио, четыре звездочки - это либо

мгновенная смерть, либо вечное блаженство.

Не прошло и нескольких минут, как Рафаэль, обнявдругого жандарма, уже

называл его "братец" и утверждал, что человекуочень мало нужно здесь, на

этой земле, для полного счастья.

- Старик - дурак, трижды дурак и еще трижды три раза дурак, -

отважился вставить Аугустино, жандарм с мрачной физиономией,который впервые

за все это время раскрыл рот.

- Да здравствует Аугустино! - воскликнул Рафаэль. -Смотрите, какое

чудо сделали три звездочки! Сняли замок со рта Аугустино!

- И еще раз трижды три раза дурак ваш старик! -орал пьяным голосом

Аугустино. - Этот  божественный напиток был при нем, в полном его

распоряжении, он целых пять дней ехал изБокас-дель-Торо и ни разу не

приложился! Да таких дураков надо голышом сажать намуравейник, вот что я

вам скажу!

- Старик - жулик, - прокудахтал Педро. - Когда он завтра утром

явится сюда за своими "тремя звездочками", яарестую его как контрабандиста.

Это всем нам будет зачтено в заслугу.

- Если мы уничтожим доказательства - вот так? -спросил Аугустино,

отбивая горлышко еще у одной бутылки.

- Мы оставим доказательства - вот так! - возразил ему Педро, хватив

пустой бутылкой о каменный пол. - Слушайте, друзья,давайте договоримся.

Ящик был очень тяжелый. Его уронили. Бутылки разбились.Виски вытекло - и

таким образом мы узнали о контрабанде. Ящик и разбитые бутылки будут

достаточным доказательством.

По мере того как запас спиртного уменьшался, шум всевозрастал. Один

жандарм затеял ссору с Игнасио по поводу забытого долга вдесять сентаво.

Двое других, усевшись в обнимку на полу, горючими слезамиоплакивали свою

несчастную семейную жизнь. Аугустино витиевато и многословно  излагал

собственные философские воззрения, в основе которых лежала мысль, что

молчание - золото. А Педро Зурита, расчувствовавшись, доказывал, что все

люди - братья.

- Даже арестантов я люблю, как братьев, - еле ворочаяязыком, говорил

он. - Жизнь - грустная штука. - Слезы брызнули у него изглаз; он умолк и

глотнул еще виски. - Арестанты для меня - все равночто родные дети. У

меня сердце кровью исходит за них. Смотрите! Я плачу.Давайте поделимся с

ними. Пусть и они познают хоть минуту счастья. Игнасио,возлюбленный брат

мой, сделай мне одолжение - видишь, я рыдаю на твоем плече. Отнеси

бутылочку этого эликсира гринго Моргану. Скажи ему, что яочень горюю: мне

так грустно, что он завтра будет повешен. Передай ему мойпривет и попроси

выпить: пусть он будет счастлив сегодня.

Игнасио отправился выполнять поручение, а жандарм,который однажды

спрыгнул на арену во время боя быков в Сантосе, заревел:

- Быка мне сюда! Быка!

- Ему хочется, этому славному малому, обнять быка исказать, как он

его любит, - пояснил Педро Зурита, проливая потоки слез.- Я тоже люблю

быков. Я люблю всех божьих тварей. Я люблю даже москитов.Мир прекрасен. В

нем царит любовь. Мне б хотелось иметь льва, чтоб я могиграть с ним...

Мотив старой пиратской песни, которую кто-то громко насвистывал на

улице, привлек внимание Генри, он бросился было к окну, но,услышав скрежет

ключа в дверном замке, поспешно лег на пол и притворилсяспящим. В камеру,

пошатываясь, ввалился пьяный Игнасио и торжественно протянулГенри бутылку.

- С наилучшими пожеланиями от нашего добрейшегоначальника Педро

Зуриты, - пробормотал жандарм. - Он сказал, чтоб тынапился и забыл, что

завтра ему придется вздернуть тебя.

- Мои наилучшие пожелания сеньору Педро Зурите, искажи ему от моего

имени, чтоб он убирался к черту вместе со своим виски, -ответил Генри.

Тюремщик  выпрямился и  даже перестал пошатываться,  точно сразу

протрезвел.

- Очень хорошо, сеньор, - сказал он, вышел из камерыи запер за собой

дверь.

Генри стремглав кинулся к окну и очутился лицом клицу с Френсисом,

который тотчас просунул ему сквозь решетку револьвер.

- Привет, дружище, - сказал Френсис. - Мы тебя мигом отсюда

вызволим. - В руках он держал две шашки динамита с взрывателями и

капсюлями. - Смотри, что я принес, - это лучше всякоголома. Беги в самый

дальний угол - pronto! - в этой стенке скоро будет такаядыра, что через

нее даже наша "Анджелика" сможет пройти.Кстати, "Анджелика" стоит тут