- Вы шип дивной розы, вонзившийся мне в сердце, острая шпора,

терзающая мне грудь, но это раны любви, мучительно-сладостные. Я мечтал о

вас... и о том, что совершу ради вас. И у меня было для вас особое имя,

всегда только одно: владычица моих грез! И вы выйдете заменя замуж, моя

Леонсия! Мы забудем этого сумасшедшего гринго, которыйсейчас уже все равно

что мертв. Я буду с вами нежен и добр. Я буду вечно любить вас. И никогда

образ того, другого, не встанет между нами. Что до меня,то я не позволю

себе вспоминать о нем. Что же до вас... я буду любить вас так сильно: вы

забудете об этом человеке, и воспоминание о нем ни на мигне даст вашему

сердечку заныть.

Леонсия молчала, обдумывая про себя, как ей поступить,и молчание это

только разжигало надежды Торреса. Леонсия чувствовала,что надо выиграть

время и не отвечать сразу. Если браться за спасение Генри... ведь Торрес

предлагает ей свои услуги! Зачем же его отталкивать, когда от него,

возможно, зависит жизнь человека.

- Говорите! Я сгораю!.. - молил прерывающимся голосомТоррес.

- Не надо! Не надо! - мягко сказала она. - Ну какже я могу слушать

про чью-то любовь, когда тот, кого я любила, еще жив?

Любила!.. Она даже вздрогнула, произнеся это слово впрошедшем времени.

Вздрогнул и Торрес - и надежда разгорелась в нем еще болееярким пламенем.

Он считал Леонсию уже почти своей. Ведь она сказала:"любила", значит, она

уже больше не любит Генри. Она любила его, но теперь этовсе в прошлом. И,

конечно, женщина с такой нежной и чуткой душой, как она, неможет говорить с

ним о любви, пока тот, другой, еще жив. Какая тонкость чувств! Торрес с

гордостью подумал и о тонкости собственных чувств и дажепоздравил себя в

душе с тем, что сумел так правильно разгадать сокровенные мысли Леонсии. И

уде он теперь позаботится, решил Торрес, чтобы этот человек,  которому

предстоит умереть на следующий день в десять утра, небыл помилован и не

сбежал из тюрьмы. Для него было ясно одно: чем скорееГенри Морган умрет,

тем скорее он получит Леонсию.

- Не будем больше об этом говорить... пока, - сказал он с рыцарской

галантностью, не менее галантно пожав руку Леонсии; потомвстал с колен и

долгим взглядом посмотрел на нее.

Она ответила ему благодарным рукопожатием и, высвободив свою руку из

его руки, тоже поднялась.

- Пойдемте, - сказала она, - посмотрим, что делаютостальные. Ведь

они сейчас разрабатывают - или, вернее, пытаютсяразработать - план

спасения Генри Моргана.

Когда они подошли к сидевшим на террасе, разговортотчас прекратился,

словно присутствие Торреса вызвало недоверие собеседников.

- Ну как, придумали что-нибудь? - спросила Леонсия.

Старик Энрико, который, несмотря на свой возраст, былтакой же прямой,

стройный и ловкий, как любой из его сыновей, только покачалголовой.

- Я могу, если вы позволите, предложить вам одинплан, - начал было

Торрес, но тут же умолк, поймав предостерегающий взглядАлесандро.

На аллее, у самой веранды, появилось двое мальчишек-оборванцев. По

росту им нельзя было дать более десяти лет, но по хитромувыражению глаз и

лиц они казались куда старше. Одеты они были весьманеобычно: поделили между

собой рубашку и штаны, так что каждому досталось по одежке. Но какая

рубашка! И какие штаны! Были они старые, парусиновые и в свое время

принадлежали рослому мужчине; мальчишка натянул их на себядо подбородка и

обвязал бечевкой вокруг шеи, чтобы они не могли с негососкользнуть, а руки

продел в дыры, зиявшие на месте боковых карманов; внизуштаны были обрезаны

ножом - по его росту. На другом мальчишке быламужская рубаха, подол

которой волочился по земле.

- Пошли вон! - рявкнул на них Алесандро.

Но мальчишка в штанах с самым невозмутимым видом снялкамень, который

он нес на голове, и извлек из-под него письмо. Алесандро перегнулся через

балюстраду, взял письмо и, взглянув на конверт, передалЛеонсии, а мальчишки

принялись клянчить деньги. Френсис, глядя на это забавноезрелище, невольно

рассмеялся, бросил несколько серебряных монеток, и рубашкасо штанами тотчас

помчались прочь по аллее.

Письмо было от Генри, и Леонсия быстро пробежала егоглазами. Письмо

это нельзя было назвать прощальным, ибо писал он его какчеловек, который и

не думает умирать, если, конечно, не произойдет чего-тонепредвиденного.

Однако, поскольку такая непредвиденность могла случиться.Генри считал своим

долгом попрощаться с Леонсией; при этом он в шуткупросил ее не забывать

Френсиса, который заслуживает внимания хотя бы уже потому,что так похож на

него. Генри.

Сначала Леонсия хотела было показать письмо всемостальным, но строки о

Френсисе заставили ее отказаться от своего намерения.

- Это от Генри, - сказала она, пряча записку за корсаж. - Ничего

существенного он не пишет. Но, видимо, ни на минуту не сомневается,что так

или иначе ему удастся спастись.

- Мы уж постараемся, чтоб ему это удалось, - решительно заявил

Френсис.

Благодарно улыбнувшись ему и с улыбкой же вопросительно взглянув на

Торреса, Леонсия сказала:

- Вы говорили, что у вас есть какой-то план, сеньорТоррес?

Торрес осклабился, подкрутил усы и принял важный вид.

- Существует только один способ - способ гринго, ккоторому обычно

прибегают англосаксы, прямой и действенный. Именно прямой идейственный. Мы

поедем и выкрадем Генри из тюрьмы - нагло, грубо и открыто,как это делают