- Мы перебиты, - начал он. - Тюрьма почти всяразрушена. Динамит!

Сто фунтов динамита! Тысяча! Мы храбро кинулись спасать тюрьму. Но она

взлетела на воздух. Ведь не шутка - тысяча фунтов  динамита!Я упал без

сознания, но не выпустил винтовки из рук. После я пришел в себя и

осмотрелся. Вокруг меня были одни мертвецы! Храбрый Педро,храбрый Игнасио,

храбрый Аугустино - все, все лежали мертвые! -Рафаэлю следовало бы

сказать:  "мертвецки  пьяные", но  натура  у  него, как  у  всякого

латиноамериканца, была сложная, и потому он в трагическихчертах обрисовал

эту катастрофу, так что он и все другие жандармы выглядели героями, как это

искренне представилось его воображению. - Они лежалимертвые. Но, может, и

не мертвые, а только оглушенные. Я пополз. Пробрался вкамеру этого гринго

Моргана. Пусто. В стене зияет огромная, страшная дыра. Явыполз через нее на

улицу. Видку: стоит большая толпа. Но гринго Моргана уже ислед простыл. Я

поговорил с одним оборванцем, который видел, как этопроизошло. Их ждали

лошади. Они поскакали к берегу. Там уже стояла под парусами шхуна. У

Френсиса Моргана к седлу был привязан мешок с золотом:оборванец видел его

своими глазами. Большой такой мешок...

- А дыра большая? - спросил начальник полиции. -Дыра в стене?

- Да побольше мешка будет, куда больше, - отвечалРафаэль. - Хотя

мешок у гринго большой - так мне этот оборванецсказал. И мешок был

привязан у Моргана к седлу.

- Моя тюрьма! - воскликнул начальник полиции; онвыхватил кинжал и

поднял вверх, держа за лезвие так, что рукоятка его, накоторой с большим

искусством был вырезан распятый Христос, казаласьнастоящим крестом. -

Клянусь всеми святыми, я буду мстить! О, наша тюрьма! Нашеправосудие! Наш

закон!.. Лошадей! Скорее лошадей! Жандарм, лошадей, живо! - Он быстро

обернулся к Торресу и накинулся на него, хотя тот непроизнес ни слова: - К

черту сеньора Ригана! Мне хоть бы уж свое-то вернуть!Меня оскорбили!

Разрушили мою тюрьму! Надругались над моим законом - нашимзаконом, дорогие

друзья! Лошадей! Лошадей! Отобрать их у проезжих! Да скорееже! Скорей!

Капитан Трефэзен, владелец "Анджелики", сыниндианки из племени майя и

негра с Ямайки, шагал взад и вперед по узкой палубе своейшхуны, посматривая

в сторону Сан-Антонио, откуда уже отчалила переполненнаялюдьми шлюпка, и

раздумывал:  не удрать  ли  ему от  этого  сумасшедшего  американца,

зафрахтовавшего его судно? Или, может быть, разорватьконтракт и составить

новый - на сумму в три раза большую? Трефэзена терзали противоречивые

веления его смешанной крови: как негр, он был склонен к осторожности и

соблюдению панамских законов, а как индеец - стремился к беззаконию и

конфликтам.

Верх одержала индейская кровь: капитан приказал поднять кливер и

направил шхуну к берегу, чтобы поскорее подобрать приближавшуюся шлюпку.

Разглядев, что все Солано и Морганы вооружены ружьями,он чуть было не

пустился наутек и не бросил их на произвол судьбы. Но когда он увидел на

корме женщину, склонность к романтике и алчность побудилиего дождаться и

взять шлюпку на борт, ибо он знал, что если женщина замешанав делах мужчин,

то вместе с ней появляются опасность и деньги.

Итак, на борту появилась женщина, а следовательно - опасность и

деньги: Леонсия, ружья и мешок с золотом. Все, что было вшлюпке, не без

труда попало на шхуну: поскольку ветер был слабым,капитан не потрудился

даже приостановить судно.

- Рад приветствовать вас на борту "Анджелики", сэр, - широко

улыбнулся капитан Трефэзен, здороваясь с Френсисом. - А этокто? - спросил

он, кивая на Генри.

- Мой друг, капитан, мой гость и даже родственник.

- Осмелюсь вас спросить, сэр, а что это заджентльмены с такой

поспешностью скачут там по берегу?

Френсис взглянул на группу всадников, галопомнесшихся по песчаному

пляжу, бесцеремонно выхватил из рук капитана бинокль и направил его на

берег.

- Во главе едет сам шеф, - сообщил он, обращаяськ Леонсии и ее

родичам, - а следом за ним жандармы. - Внезапно он издал какое-то

восклицание, потом долго смотрел в бинокль и, наконец,покачал головой: -

Мне показалось, что я увидел с ними нашего друга Торреса.

- С кем, с нашими врагами?! - не веря собственнымушам, вскричала

Леонсия. Она вспомнила, как Торрес, только сегодня утром, на веранде

асьенды, предлагал ей руку и сердце и говорил, что онаможет распоряжаться

его жизнью и честью.

- Я, должно быть, ошибся, - признался Френсис. -Они как-то все

сбились в кучу. Но шефа я хорошо различил: он скачет головына две впереди.

- А что за субъект этот Торрес? - резко спросилГенри. - Он с самого

начала мне не понравился, а у вас в доме, Леонсия, еговсегда радушно

принимают.

- Прошу прощения, сэр, извините меня, пожалуйста, -вкрадчиво прервал

их капитан Трефэзен, - и разрешите со всем смиреннейшимпочтением повторить

мой вопрос, сэр: кто эти всадники, которые так стремительноскачут там вдоль

берега? Кто они такие, сэр?

- Они чуть не повесили меня вчера, -расхохотался Френсис. - А

завтра собирались повесить вот этого моего родственника. Только мы их

надули. И, как видите, вот мы здесь. А теперь, мистершкипер, прошу обратить

внимание на то, что паруса наши только хлопают по ветру. Мы не двигаемся.

Сколько еще вы намерены торчать тут?

- Мистер Морган, сэр, - последовал ответ, - я с глубочайшей

почтительностью служу вам как клиенту, зафрахтовавшему моесудно. Но должен