Ее лицо просияло. Она рассмеялась. И она смотрела на него так, как никто другой никогда не смотрел.

- Ты оценил мой наряд, и я восхищена. Я подумала, что ты найдешь это забавным и почувствуешь некоторое облегчение оттого, что я не надела черное.

- Я удивлен, что ты этого не сделала.

- Я оделась для тебя, чтобы ты увидел, какая я красивая.

Гуннар на секунду задумался, говорила ли Олив правду? Потому что он был убежден, что это представление для присутствующих, но она утверждала, что все было для него. Что она хотела, чтобы он считал ее красивой. Но разве одежда была так важна?

- Конечно, я думаю, что ты красивая даже в своих черных водолазках. Может, они мне и не нравятся, но я бессилен против желания, которое ты вызываешь, что бы на тебе ни было надето.

Олив покраснела от удовольствия, Гуннар и сам расплылся в самодовольной улыбке. Такая уникальная маленькая Оливка! И теперь она полностью принадлежала ему. Необычная, яркая.

Он провел руками по ее телу, по обнаженной коже на спине, и это была не формальная прелюдия. Гуннар крепко держал Олив в своих объятиях. Он нежно поцеловал ее, и ему пришлось отвести взгляд, когда она посмотрела на него своими прекрасными глазами. Он знал, каково это - быть объектом ее гнева. Но это обожание, которое светилось в ее взгляде, было совсем непривычным. Он поцеловал ее, заявил на нее права.

Теперь их брак стал абсолютно реальной историей. Ибо сегодня он женился на этой женщине, дав клятвы верности, хотя когда-то даже не помышлял о серьезных отношениях и о браке.

Одно дело - мечтать о том, что, возможно, когда-нибудь в будущем станешь отцом и ребенок унаследует твое состояние. Но совсем другое - растить малыша с Олив, иметь общее прошлое, наслаждаться приятными совместными воспоминаниями.

И поэтому Гуннар поцеловал ее. Он знал, как доставить ей удовольствие, как зажечь спичку, которая воспламенит их обоих. Олив провела руками по его груди, по низу живота. Она целовала его так, словно он был всем ее миром. Теперь Олив чувствовала себя смелее и раскованнее, что казалось удивительным, поскольку даже в первый раз она была довольно дерзкой. Но теперь она прикоснулась к Гуннару так нежно, словно заявляла на него права. Она точно знала, как разжечь в нем огонь желания.

И она это сделала. Гуннар с небывалой страстью отдался полностью этому порыву. Он снял с себя одежду как можно быстрее и, обнаженный, отнес ее в спальню. Олив вцепилась в его плечи, ее губы приоткрылись, глаза расширились от удовольствия.

На его кровати было множество мягких подушек. Он уложил жену прямо на них, любуясь ею. Он хотел увидеть ее обнаженной, но не сейчас. Чего Гуннар хотел больше всего, так это чтобы она оставалась в платье. Он задрал подол до кружевных белых трусиков, провел кончиками пальцев по этой тонкой ткани. И наблюдал, как ее бедра резко приподнялись над кроватью. Наслаждался тем, как она теряется в ритме его прикосновений, как он посвящает себя только ее удовольствию.

Гуннар просунул кончики пальцев под ткань, прикоснулся к ней, провел руками по ее влажному лону. Он понял: она готова принять его.

Гуннар стянул с нее белье, оставив ее обнаженной, широко развел бедра в стороны. Бутон цветка в окружении белых лепестков. Его невеста была девственницей, когда они впервые познали друг друга, и это разожгло в нем огонь, пробудило в нем дикаря, о существовании которого он до конца не подозревал. Олив носила его ребенка. Это была его женщина. Скоро он станет отцом.

Когда-то Гуннар отказался от собственной мечты - уютный дом, красавица-жена, дети. А теперь, когда он встретил свою женщину, его мечты могут осуществиться.

Он хотел взять ее не обнаженной, а прямо в этом белом платье, символе ее чистоты. Он поцеловал внутреннюю сторону бедра, а затем средоточие ее женственности.

Олив не была ангелом, но ему так даже больше нравилось. Олив - язвительная, яркая, непримиримая. И принадлежала только ему одному.

Это опьяняющее чувство собственничества обезоружило Гуннара. Любить эту потрясающую женщину оказалось совсем не так легко.

Люди обычно всегда стремятся все упростить. Гуннару же досталось такое поистине перемалывающее душу испытание - любовь к самой необыкновенной, сложной, непревзойденной женщине. Она приподнялась на кровати, ее обтянутые шелком груди вздымались. Он схватил ее за бедра и вошел в нее жестко, быстро, словно убегая от чего-то.

В Олив Гуннар нашел все то, к чему давно стремился, и перед ним не было ясного будущего. За исключением того, что Олив принадлежала ему. Она вскрикнула, ее настиг оргазм, и тут же он сам последовал за ней, крича, словно победив в великой битве. А потом шторм кончился, но это было только начало. Олив прижалась к нему, уютно устроившись в подушках, положив голову ему на грудь. И Гуннар чувствовал, как их жизни плавно переплетались. Он наслаждался каждым мгновением, проведенным с Олив.

Они ужинали голыми, завернутыми в пледы, при этом она выглядела восхитительно, несмотря на то, что волосы сильно растрепались.

Так, в абсолютно расслабленной и непринужденной атмосфере, они провели следующие несколько дней. Им незачем было носить одежду. Не было никакого контакта с внешним миром. Это были просто минуты наедине, затерянные в реальности, которой не было за пределами этого места. Там им сразу же придется оправдываться перед журналистами.

Сейчас Гуннар и Олив наслаждались только собой, им было невероятно комфортно проводить вместе время. Ничего, кроме их удовольствия. Здесь он начал чувствовать что-то похожее на семейное счастье. Что-то вроде дома. Впервые с тех пор, как он покинул единственное место, которое по-настоящему считал своим домом.

Олив начинала понимать: все ее прошлые поступки регламентировались желаниями отца. Она всегда старалась ему угодить, и даже после смерти он все равно словно продолжал влиять на нее. Ее чувства к Гуннару принадлежали только ей. Она чувствовала себя потрясенной, изменившейся. Потому что ей придется рисковать душой, а не контрактом. Но она приняла решение.

Иногда она беспокоилась, что, возможно, слишком мешала Гуннару. Потому что он сделал эту свадьбу ради их ребенка, и все же… Они не говорили о малыше. Они не беседовали о будущем. Это было трудно.

- У меня есть план на сегодняшний вечер, и мне нужно твое присутствие, - сказала Олив.

У нее появились контакты среди местных жителей, и она уже знала, к кому обратиться за помощью в реализации своих замыслов.

- Оденься потеплее, -