— Мистер Редман…

— Что? Что же вы, сволочи, вытворяете?

Дверь с шипением распахнулась. Трое мощных людей воливкового цвета форме вошли внутрь. У всех были носовые фильтры.

Дитц увидел их и резко крикнул:

— Убирайтесь отсюда к чертовой матери!

Троица выглядела нерешительно.

— Нам приказали…

— Убирайтесь отсюда — вот ваш приказ!

Они ретировались. Дитц спокойно сел на кровать.

— Послушайте меня, — сказал он. — Не я виноват в том, что выздесь. Ни я, ни Деннинджер, ни медсестры, которые приходят измерить вамкровяное давление. Если кто и виноват, так это Кэмпион, а с него вам вряд лиудастся спросить. Он сбежал, но в таких обстоятельствах вы или я также моглисбежать. Техническая неполадка позволила ему сбежать. Такова ситуация. Мыпытаемся исправить ее, все мы. Но это не значит, что мы в чем-то виноваты.

— Тогда кто виноват?

— Никто, — ответил Дитц и улыбнулся. — Ответственность лежитна стольких людях, что ее как бы и не существует. Это был несчастный случай.

— Несчастный случай, — повторил Стью почти шепотом. — А чтос остальными? Хэп и Хэнк Кармайкл и Лила Брюетт? Их парень Люк? Монти Салливан…

— Засекречено, — сказал Дитц. — Еще хочешь потрепать меня?Если тебе от этого станет легче, то давай.

Стью ничего не сказал, но то, как он посмотрел на Дитца,заставило его опустить глаза и заняться складками своих брюк.

— Они живы, — сказал он. — Может быть, со временем вы ихувидите.

— Что с Арнеттом?

— Карантин.

— Сколько там умерло?

— Нисколько.

— Вы лжете.

— Мне жаль, что вы так думаете.

— Когда я смогу уйти отсюда?

— Я не знаю.

— Засекречено? — горько спросил Стью.

— Нет, просто неизвестно. Вы, похоже, не заразились. Мыхотим узнать, почему это так. После этого мы свободны.

— Могу я побриться?

Дитц улыбнулся.

— Если вы позволите Деннинджеру начать обследование, я отдамраспоряжение побрить вас прямо сейчас.

— Я и сам умею держать бритву в руках. Я занимаюсь этим спятнадцати лет.

Дитц твердо покачал головой.

— Боюсь, это невозможно.

Стью сухо улыбнулся.

— Опасаетесь, что я перережу себе глотку?

— Давайте просто назовем это…

Стью прервал его речь приступом сухого кашля. Кашель былтаким сильным, что Стью согнуло пополам.

Это оказало на Дитца гальваническое действие. Он вскочил скровати и пулей понесся к двери, казалось, не касаясь ногами пола.

— Не бойтесь, — мягко сказал Стью. — Я просто пошутил.

Дитц медленно повернулся к нему. Лицо его изменилось. Губысжались от гнева, глаза горели.

— Что ты сказал?

— Пошутил, — сказал Стью. Улыбка его стала еще шире.

Дитц сделал по направлению к нему два нерешительных шага.

— Но почему? Почему ты сделал это?

— Прошу прощения, — ответил Стью с улыбкой. — Эта информациязасекречена.

— Ах ты, сукин сын, — проговорил Дитц слегка изумленно.

— Иди. Иди и скажи им, что они могут приступать к своиманализам.

Было четверть двенадцатого. Дитц в одиночестве сидел вкабинете. В руках он держал микрофон.

— Говорит полковник Дитц, — сказал он. — Место нахождения —Атланта. Код — ПиБи-2. Сообщение № 16. Файл «Проект Блу». Подфайл«Принцесса/Принц». Сообщение, файл и подфайл совершенно секретны. Если у васнет допуска к этому материалу, то пошел в жопу, парень.

Он прервался и секунду закрыл глаза. Магнитофон плавноработал.

— Принц меня чертовски напугал, — сказал он наконец. — Нестану вдаваться в это, пусть Деннинджер докладывает. До сих пор тесты непоказали наличия вируса.

Он вновь прервался, борясь со сном. За последние трое сутокему удалось поспать только четыре часа.

— Генри Кармайкл умер, пока я разговаривал с Принцем.Полицейский, Джозеф Роберт Брентвуд, умер полчаса назад. У Брентвуда неожиданнонаблюдался положительный результат на вакцину типа… как ее там… — Он зашуршалбумагами. — Ага, вот она. 63-А-3. Лихорадка спала. Характерная припухлостьгландов прошла. Он сказал, что голоден, и съел вареное яйцо с жареным хлебом.Разговаривал вполне осмысленно, хотел узнать, где находится. Потом лихорадкавнезапно возобновилась. Начался бред. Он сорвался с кровати и бегал по комнате,крича, кашляя и выплевывая слизь. Потом он упал и умер.

Он сделал паузу.

— Худшее я приберег под конец. Мы можем рассекретитьПринцессу обратно в Еву Ходжес. Ее карета с четверней сегодня превратилась втыкву, запряженную мышами. А посмотреть на нее, скажешь, что у нее все впорядке, даже насморка нет. Конечно, она переживает — скучает по маме. Востальном с ней с виду все в порядке. И однако, она больна. После завтракаизмерение артериального давления показало сначала спад, а потом подъем. Внастоящее время это единственный способ диагностирования, которым располагаетДеннинджер. Перед ужином Деннинджер показал мне слайды ее мокроты — как способпохудеть, слайды мокроты просто восхитительны, поверьте мне — и они кишат этимикруглыми микробами, которые, по его словам, совсем не микробы, а инкубаторы. Непонимаю, как он может знать, как эта штука выглядит и где она находится, и неуметь ее остановить. Он сыплет терминами, но мне кажется, что он сам их непонимает.

Дитц закурил.

— Ну и к чему мы пришли на сегодняшний день? Есть болезнь, укоторой есть несколько ярко выраженных стадий… но некоторые люди минуют одну изстадий. Некоторые могут вернуться на одну стадию назад. С некоторыми случаетсяи то, и то. Некоторые задерживаются на одной стадии в течение сравнительнодолгого промежутка времени, другие же проносятся через все четыре, словно нареактивных санях. Один из наших «чистых» объектов уже больше не является «чистым».Другой же представляет собой тридцатилетнего грубияна, который здоров, как я.Деннинджер сделал ему миллионов тридцать анализов и определил только четыреотклонения от нормы: у Редмана очень много родинок на теле. У него легкаясклонность к гипертонии, настолько легкая, что нет смысла лечить ее сейчас.Когда он нервничает, у него появляется небольшой тик под левым глазом. ИДеннинджер утверждает, что он видит сны гораздо чаще среднестатистической нормы— почти всю ночь подряд, каждую ночь. Они выяснили это из электроэнцефалограмм,которые они успели снять, прежде чем он забастовал. Вот такие дела. Я ничего немогу из этого извлечь. В том же положении и доктор Деннинджер, и люди, которыепроверяют его работу. Все это пугает меня, Старки. Это пугает меня потому, чтоникто, за исключением очень классного врача, посвященного во все факты, неопределит ничего, кроме обыкновенной простуды у людей, зараженных этой штукой.И, Бог мой, ведь никто не пойдет к врачу, если только у него не воспалениелегких, или подозрительная опухоль на груди, или тяжелый случай крапивницы.Слишком дорого обходится визит. Вот они и останутся дома, будут пить побольшежидкости и соблюдать постельный режим. А потом они умрут. Но перед тем, какумереть, они загрязнят каждого, кто заглянет к ним в комнату. Все мыпо-прежнему ждем, что Принц — мне кажется, я где-то использовал его настоящееимя, но сейчас мне на это глубоко плевать — свалится сегодня ночью, или завтра,или — самое позднее — послезавтра. А вплоть до настоящего момента никто иззаболевших не проявил никаких признаков улучшения. На мой взгляд, эти сукиныдети из Калифорнии слегка перестарались.