Он перенес канистру, поставил рядом с крыльцом, чтобы потомбыло удобнее работать. Постоял, прислушиваясь.

Ничего, только зимняя, дачная, подмосковная тишина, глухая имягкая, как вата.

Он с удовольствием представлял себе, как утром сюда понаедутмашины с мигалками, колеса и ботинки истопчут снег, который к тому времени итак лишится своей девственной белизны, менты забросают его бычками дешевыхвонючих сигарет и станут от души материться, сообразив, что и это тоже«глухарь», совершенно непробиваемый «глухарь», как и сгоревшая в овраге машина.

Морг презирал тех, кто был не так умен и предусмотрителен,как он сам.

Он поднялся на крыльцо со сбитым домотканым половиком и ещеприслушался, но ничего подозрительного не расслышал, после чего нагнулся инемного поковырялся с замком.

– Давай, милый, – беззвучно попросил он замок. – Давайоткрывайся!

Замок послушно открылся.

В доме было тепло и тихо, пахло сигаретным дымом и кофе.Чуткие охотничьи ноздри Морга уловили запах березовых поленьев, мужскогоодеколона, женских духов и овчины от висящего на вешалке тулупа.

В ванной лилась вода.

Отлично. Лучше не придумаешь. Удача сегодня на его стороне.

Звук шел из глубины дома, а больше никаких звуков нераздавалось, значит, хозяин там.

Перед ним был темный коридор, в конце которого чернымпровалом была обозначена дверь в какое-то большое помещение, видимо, комнату.Слева кухня, на кухне горит свет.

Морг заглянул и в одну секунду увидел все, что должен былувидеть. Отлично.

У него не было цели выдавать убийство за несчастный случай,но можно попробовать, раз уж есть такая возможность. Бутылка пусть остается,где стоит, а сигареты и вычурную тяжеленную зажигалку из белого и желтогозолота он прихватил и положил себе в карман.

Справа по коридору две распахнутые двери, за которыми тожетемно. Он шел совершенно бесшумно и в каждую заглянул.

Окно выходит на ту сторону участка. Моргу оно не подходило,потому что он вовсе не собирался прыгать так, чтобы в снегу остались следы, нона всякий случай это окно он отметил. В комнате еще были кожаный диван,блестевший сальным блеском, несколько книжных полок и высокая изразцовая печь.

В следующей комнате он увидел два окна, также выходящие всад, письменный стол и нагромождение какой-то убогой мебели. На круглом столикестоял нелепый старомодный телефон. Морг бесшумно подошел к столику, поднялтрубку и послушал. В трубке ровно гудело. Морг вернул ее на пластмассовые уши,присел, не спеша нашарил шнур и добрался по нему до стены. Обрезать его не былоникакого смысла – так делают только в кино, для красоты, – и Морг аккуратновынул его из розетки.

Морг пересек большую квадратную комнату и постоял,прислушиваясь. Как всякий профессиональный охотник, он отлично различал звуки.Звук льющейся воды стал громче, и Морг увидел полоску света. Очевидно, ваннаятам.

Ванна. Точно ванна, а не душ. Лучше не придумаешь.

Теперь следовало действовать быстро.

Он отступил от двери ванной, перескочил коридор и оказалсяна крыльце. Ему нужна была канистра, и он подхватил ее. Канистра была тяжелая ихолодная, к металлическому дну прилип снег.

Морг вернулся в большую комнату – вода все лилась, шумелаумиротворенно и успокоительно. Все отлично.

Он открыл канистру, наклонил и пристроил к ножке кресла так,чтобы жидкость из отверстия потихоньку лилась на ковер.

На всякий случай проверил, легко ли вытаскивается пистолет –он всегда так делал, чтобы быть готовым, если обстоятельства сложатся неудачно,потом одним движением ударил по выключателю, приделанному справа от входа вванную, и молниеносно распахнул узкую дверку.

Объект лежал в ванне, как Морг и предполагал, беззащитный,голый.

Неинтересно, успел подумать Морг, слишком просто. Онзахлебнется раньше, чем сообразит, что произошло.

Руками в перчатках Морг стремительно дернул вверх голыеволосатые ноги, и голова лежащего скрылась под водой. Он бешено замолотилруками, извиваясь и пытаясь вырваться, но Морг держал его крепко и знал, чтоудержит. Это недолго. Он уже наглотался воды, паника действует сокрушительнейлюбой пистолетной пули. Еще несколько секунд.

И в это самое мгновение, когда уже почти все было сделано,сзади грянул выстрел.

Лиза Арсеньева сняла куртку и неловко пристроила ее навешалку. От усталости, переживаний и нескольких пылких поцелуев на крылечке сбывшим олигархом Белоключевским у нее дрожали руки и в спине тоже как будтомелко тряслось.

Сейчас самое главное ни о чем не думать.

«Я подумаю об этом завтра». Кто из знаменитых героинь такговорил?.. Она знала, но забыла.

Очень хотелось спать, но она подозревала, что ни за что незаснет, даже если немедленно кинется в постель. Ну и ладно. Если заснуть неудастся, она вернется к Белоключевскому.

Пожалуй, это была не слишком хорошая идея – побыть одной.

Она посмотрела на ручные часы, обнаружила, что онипоказывают пол-одиннадцатого, и долго не могла сообразить, в чем тут загвоздка.Потом наконец сообразила, что они, должно быть, остановились, когда бывшийолигарх и нынешний любовник толкнул ее в снег под забор.

Будильник на втором этаже, далеко, зато можно посмотретьвремя в мобильнике. Вздыхая, она отправилась искать телефон и нашла его натеррасе. Телефон лежал на столе. Она собиралась звонить Дуньке, когда услышалаза окнами, как Белоключевский шаркает своей лопатой.

Она поднесла мобильный к глазам, но какое-то непонятноебелое пятно на ковре привлекло ее внимание. Не было раньше никакого пятна. Онанаклонилась и посмотрела. Потом потрогала рукой.

Это оказалось никакое не пятно, а тонкая пластинка тающегоснега, похоже, отвалившаяся с подошвы башмака. Вон даже рифленый след остался.Лиза присела и еще потрогала холодную шершавую поверхность.

Холод из пальцев хлестнул прямо в мозг.

Здесь никого не могло быть. Белоключевский не заходил, а онасняла унты в коридоре. И тем не менее кто-то был здесь, совсем недавно, потомучто снег еще не растаял!

Никто не мог вернуться, чтобы убить ее, так сказал ей сосед,но тем не менее кто-то вернулся! Вернулся и сейчас у нее в доме! И он сейчасубьет ее или убьет на улице, когда она, подгоняемая ужасом, выскочит наружу.

В доме у нее шансов нет, но она может попробовать добежатьдо Димы. Она попробует добежать до Белоключевского!