Да-да, ведь оборонительные бои в военной науке считаются гораздо более сложными, чем наступательные операции. Все время, пока враг готовился к штурму Евпатории, советские защитники города тренировались в маневре. Каждый комбат, каждый взводный знали по минутам, когда и где они должны оставить позиции, чтобы не попасть под удары собственной артиллерии.

Отрабатывались также и варианты контратак через проложенную под землей канализацию и соединенные ходами сообщений подвалы домов.

Последним рейсом в Евпаторию прибыли дополнительные зенитные средства: батарея полуавтоматических 76-миллиметровых зениток и 37-миллиметровые автоматические пушки. Они сыграли огромную роль не только в прикрытии войск от бомбардировщиков Люфтваффе, но и как эффективное оружие наземной поддержки.

В советских окопах командиры с трудом сдерживали морских пехотинцев, которые уже рвались в штыковую атаку. Их самозарядные винтовки Токарева «СВТ-40» обладали убийственной точностью и огневой мощью. Отстреливая обойму за обоймой, «черная смерть» методично выкашивала гитлеровцев.

– Полундр-р-ра! – Моряки, закусив ленточки бескозырок, в тельняшках пошли в штыковую атаку.

Рубились с врагом отчаянно, как всегда!

Оборона Евпатории была продуманной и эшелонированной, с ходу взять город Манштейну не удалось. После первой атаки гитлеровцы отступили, оставив на поле боя догорать с десяток стальных коробок и тела убитых. Последовало еще несколько безрезультатных атак, но всякий раз противник оказывался отброшен с весьма серьезными для него потерями.

То, что город не удержать, было ясно всем в штабе Севастопольского фронта. Но мужество защитников Евпатории и продуманная система обороны позволили продержаться до темноты. А уже вечером в Каламитский залив подошли эсминцы, морские охотники, тральщики. Подошел гвардейский крейсер «Красный Крым», приняв на борт раненых и уцелевшее военное имущество. Еще до рассвета большая часть защитников Евпатории покинула город. На пустынных улицах и на рубежах обороны остались только небольшие маневренные группы из добровольцев. В последний момент они должны были взорвать город античного царя Митридата Евпатора, чтобы оставить захватчикам только груду камней.

К причалу, возведенному на мысе Херсонес, подошел очередной конвой из полупогружных транспортов. На этот раз «Алешкины гробы», вопреки своему прозвищу, преодолели нелегкий путь от Новороссийска к Севастополю благополучно, без потерь. Команды осушили балластные цистерны, открутили тугие винты-«барашки» грузовых трюмов. Лебедками стали вытаскивать тяжелые тюки и ящики с припасами.

А от одного из эсминцев конвоя отвалил моторный вельбот. Распуская белопенные усы, катер стремительно пошел к берегу и ошвартовался у причала. Оттуда выбрались армейские офицеры. Встречавшего их на причале Алексея кольнуло неприятное предчувствие, которое не замедлило воплотиться в реальность. Комиссия политуправления Севастопольского фронта во главе с недавним начальником политотдела 18-й армии полковником Леонидом Ильичом Брежневым прибыла как раз «по его душу»…

Кстати, на взгляд «попаданца» из Донецка 2014 года, «наш дорогой Леонид Ильич» абсолютно не был похож на занудного партийного брюзгу, знакомого старшему поколению по послевоенным выступлениям уже к тому времени Генерального секретаря ЦК КПСС. Напротив, черноволосый, с жгучими карими глазами, с высоким лбом и загорелым скуластым лицом полковник производил впечатление энергичного человека и жизнелюба.

Поговаривали, что у него самого был фронтовой роман с медсестрой. Да и не с ней одной – Леонид Брежнев в молодые годы пользовался исключительным успехом у женщин. Чего греха таить, именно на это и рассчитывал осторожный Алексей, потому как вся эта история с замполитом Будякиным уже изрядно ему надоела. Кроме того, тревогу вызывала и дальнейшая судьба Карины.

* * *

Между тем политрук Будякин пытался всячески повлиять и на комиссию, и на ее руководителя – Брежнева. Как только офицеры политуправления прибыли на батарею, Будякин использовал любую возможность, чтобы вылезти вперед, подчеркивая, что именно по его рапорту они и прибыли сюда – «для наведения порядка и приведения морально-психологического состояния на батерее в надлежащую норму», как косноязычно выразился горе-политрук.

– Как же так, товарищ политрук, разве до того морально-психологический уровень на артиллерийской батарее был «не в надлежащей норме»?.. Как же тогда батарея сражается все это время?..

– Да, вот так получается, товарищ полковник – считаю, что командование проявляет излишнюю вольность с подчиненными. – Замполит Будякин грубо нарушил субординацию, позволив себе обратиться к старшему по званию без разрешения своего командира.

Алексей и старший политрук Иванов озадаченно переглянулись: глупый напор в обращении к Брежневу политрука Будякина отнюдь не красил последнего. Виктор Ефимович вознамерился было сделать замечание излишне ретивому подчиненному, но Алексей едва заметно качнул головой. Не нужно мешать противнику совершать ошибки – командир батареи едва заметно, уголками губ обозначил улыбку.

– А куда смотрели вы лично – заместитель командира по военно-политической и партийно-воспитательной работе? Политрук ведь должен воспитывать личным примером, – заметил Брежнев.

Командир батареи прекрасно его понимал: человек – с дороги, только что преодолел несколько сотен миль по морю под вой гитлеровских бомбардирощиков и грохот корабельных зениток. К тому же прибыл не только Леонид Ильич, но с полковником – еще офицеры политуправления. Они ведь тоже были вымотаны тяжелым морским переходом.

Будякин растерялся, но только на секунду, после чего продолжал, что называется, «переть буром».

– Так я это… Как раз и подал рапорт для того, чтобы обратить внимание военно-политического руководства на недопустимость действий начальства… Если вы, товарищ бригадный политрук, дадите соответствующие указания…

– Я думаю, товарищ политрук, что указания будет диктовать вам совесть политработника, – чуть прищурясь, ответил Брежнев.

– Так точно, товарищ бригадный политрук… – вновь растерялся Будякин.

– Вот и хорошо, а что же хозяин батареи?.. – широко улыбнулся Леонид Ильич.

– Здравия желаю, товарищ бригадный политрук! – Алексей уверенно, как и подобает радушному хозяину, выступил вперед. – Баньку примите с дороги, а каюты для вас и офицеров Политуправления уже готовы. После обеда можем начать инспекцию.

Слова командира батареи прервало отрывистое рявканье 85-миллиметровых зениток, ударили малокалиберные «скорострелки». На поверхности ахнуло несколько мощных взрывов. С потолка посыпались сухие, пыльные струйки земли.

– Весело тут у вас, товарищ комбат, – прищурился Брежнев.

– Так точно, товарищ полковник, «фрицы» скучать не дают.

Баня находилась не в самом железобетонном массиве батареи, а рядом. Просторная землянка была хорошо замаскирована, а внутри раполагались парная и предбанник. Начальник войскового хозяйства техник-индендант Бордюк заготовил душистые эвкалиптовые и дубовые веники, так что попарились знатно!