Неторопливо окинув небольшой светлый зал с витражами и картинами на стенах, выполненными акварелью, новый знакомый направился к свободному столу, накрытому белой скатертью, со светильником в центре и столовыми приборами по краям, предварительно спросив у Шехова:

— Вы не возражаете, если мы сядем вон за тот стол?

Какая разница для Павла была, где сидеть. И он согласился на предложение Степанского. Когда они разместились за столом, расположенным у стены, от которой хорошо просматривался весь зал и двери, Павел в свою очередь поинтересовался:

— А чем занимаетесь вы, Владимир Игнатович?

— У меня очень опасный род занятий, — загадочно усмехнулся собеседник. — Я — коллекционер.

Не поняв усмешки собеседника, Шехов с любопытством заглянул ему в лицо:

— Что же вы коллекционируете?

— Все, что стоит денег. — новый знакомый посмотрел в меню и потом неторопливо поднял голову. — И даже человеческие жизни.

— Как же это? — опять не понял своего нового знакомого Павел.

Закрыв меню, Степанский отодвинул его в сторону:

— Согласитесь, Павел Петрович, что человеческая жизнь стоит очень дорого.

— Согласен, — приподнял брови Шехов. — Кто же станет спорить с этим? Но что из этого следует?

— А из этого следует, что все мы ходим под Богом, Павел Петрович, — расплывчато общей фразой отошел собеседник. — Смерть человеческая тоже штука дорогая.

В сознании Павла что-то шевельнулось, он посмотрел на своего собеседника как бы с другой стороны, улыбнулся:

— Уж не мертвые ли души вы коллекционируете, Владимир Игнатович, и закладываете их?

Но ответ был серьезным:

— Уважаемый, Павел Петрович, надеюсь, что вы не принимаете меня за Чичикова?

Новый знакомый оказался довольно загадочной личностью и, может быть, не такой уж безобидной и респектабельной, как выглядел внешне.

К ним подошел официант. Они заказали блюда.

Окинув взглядом ресторан, Степанский спросил:

— Как вам этот ресторан?

— Все будет зависеть от того, насколько хорошо тут обслуживают и хороша ли кухня, — уклончиво ответил Павел.

Качнув головой, собеседник как бы чуть поддел:

— Хотелось бы побывать в ваших магазинах и посмотреть, насколько хорошо обслуживают у вас и хорош ли товар.

— В чем же дело, Владимир Игнатович? Приезжайте, — пригласил Шехов.

Откинувшись к спинке стула, новый знакомый посмотрел на него изучающим взглядом и спросил:

— А что же вы, Павел Петрович, серьезный бизнесмен, и без охраны? В хорошем бизнесе так нельзя!

— Да кому я нужен, Владимир Игнатович, — пожал плечами Шехов, — что с меня возьмешь?

— С любого человека, Павел Петрович, всегда можно что-нибудь взять! — не согласился с ним Степанский. — Заведите охрану, немедленно, я вам советую! Непременно. И купите еще один паспорт на чужое имя, пригодится, Павел Петрович. Жизнь непредсказуема, не всегда знаешь, где тебе соломки подстелить, чтобы мягче было падать.

— Разве соломка спасет? — спросил Шехов.

— Если не спасет, — серьезно проговорил собеседник, — то хотя бы не так больно будет, когда упадете! И время оттянет. Может, ненадолго, но оттянет, поверьте мне. Ей придется подождать!

— Ей, это кому? — не понял Павел.

— Вашей смерти, Павел Петрович!

После этих слов за столом установилось молчание.

Официант принес блюда. Они молчком положили на колени салфетки и безмолвно начали пережевывать пищу.

Потом, чтобы как-то исправить это обстановку, Шехов спросил:

— Но почему же вы, Владимир Игнатович, имея такой опасный род занятий, обходитесь без охраны?

— Вы ошибаетесь, Павел Петрович, — покачал головой новый знакомый. — Просто хорошая охрана та, которую никто не видит. Кстати, вот один из моих охранников сейчас направляется к нашему столу, — и собеседник показал кивком головы.

Стрельнув глазами в направлении его кивка, Шехов увидал высокого парня в рубахе и джинсах с крепкими плечами и накачанными бицепсами. Тот подступил к Степанскому, нагнулся к его уху. Но Владимир Игнатович прервал его:

— Говори громко. Неприлично за столом шептаться.

— Там к вам пришли, Владимир Игнатович, просят встретиться с вами! — громко выговорил охранник.

— А подождать не могут? — нахмурился Степанский. — Видишь, у меня завтрак?

— Говорят, время не терпит, — ответил охранник.

Минуту подумав, Владимир Иванович с сожалением глянул на Шехова:

— Извините, Павел Петрович, приходится прервать завтрак. Дела. Как видите, не дают культурно провести время с хорошим человеком и нормально принять пищу. Но я не прощаюсь. Думаю, еще увидимся, — он поднялся из-за стола, положил деньги и пошел к двери. Шел ровно, спину держал прямо, подбородок вскинул. Так обычно ходят люди, какие знают себе цену и другим показывают, как она высока.

Тут же к столу подбежал официант, взял деньги и быстро убрал грязную посуду с остатками пищи.

За столом Шехов остался один.

Примерно через полчаса он поднялся наверх и направился по коридору к себе в номер. Но, проходя мимо номера нового знакомого, увидал распахнутую дверь, а внутри прямо за дверью на полу распростертое тело охранника Степанского.

Машинально Павел приостановился. Оглянулся вокруг. Никого. Коридор пуст. Опять посмотрел на тело, под ним растеклась кровь.

Взгляд устремился вглубь номера и заметил на полу торчащие из-за выступа стены ноги и низ туловища Владимира Ивановича. Узнал по костюму и дорогим туфлям.

Не раздумывая, Павел бросился в номер.

Привалившись к стене, Степанский полулежал. В груди у него был нож, всаженный по самую рукоять.

Содрогаясь, Павел напрягся. Наклонился над новым знакомым и потряс за плечи. Голос осип:

— Владимир Игнатович, вы живы? Очнитесь, очнитесь! Кто это вас? Что случилось? Я вызову скорую! Сейчас я вызову скорую.

Пошевелив рукой, тот открыл глаза, тихо проговорил:

— Не поможет. В носке. В носке. Достаньте, достаньте, — рука потянулась вдоль ноги.

Ничего не понимая, Шехов лихорадочно задрал у него штанину и вытащил из носка небольшой тканевый сверток. Показал Степанскому.

Тот медленно, со свистом в груди, выдохнул:

— Он приходил за этим. Возьмите, вам пригодится. Уходите. Уходите.

— Но врач, вам нужен врач!

— Не помочь, — на последнем выдохе произнес Владимир Иванович и захрипел, захлебываясь кровью, голова упала набок, тело дернулось в конвульсиях, и затихло.