После того как я вновь назвала его вороньей кличкой, Дрейгон побледнел, сжав зубы.

Я могла ликовать! Наконец-то! Сколько раз он издевался надо мной, делая из меня посмешище? Неужели мне впервые удалось провернуть подобное и с ним?..

Но… посмешище из Дрейгона не вышло. Увы, даже таким он казался мне красивым.

Волшебненько!

Я потерянный человек…

– Не играй со мной, недоведьма, – проговорил он опасно тихо.

А я громко сглотнула, изо всех сил стараясь не отвести взгляда, и сама двинулась к нему, подняв голову и оказавшись в паре миллиметров от его лица.

Что мне было терять?

Гордость, самоуважение, приличия или стыдливость?

Все это уже давно растерялось в общении с черным вороном Хмурей и его человеческой интерпретацией.

Поэтому стоило мне приблизиться к мужскому лицу, как его ресницы едва заметно дернулись и приподнялись. Ярко-зеленые глаза стали чуть больше и значительно темнее.

И тогда, скользнув взглядом по его губам, до которых мне больше всего на свете хотелось дотронуться даже сейчас, я втянула его умопомрачительный, едва уловимый аромат и тихо-тихо выдохнула, боясь, что голос сорвется в последний момент:

– А мне больше не с кем играть, Дрейгон… Как и тебе, так ведь?..

Дрейгон замер, глядя на меня с каким-то ошеломлением.

А я осторожно качнулась вперед, запечатлев на его губах короткий, призрачный поцелуй, и снова отстранилась.

– Именно поэтому все у нас так и происходит, да?.. – выдохнула я тихо под все таким же тяжелым взглядом колдуна.

Развернулась и ушла прочь, и только тихий хлопок двери за спиной пронзил меня дрожью, позволив наконец расслабиться и осесть на пол обессиленной, слабой куклой.

Той, которой я себя и чувствовала.

9 число месяца Костлявых ручьев, далеко после полудня.

Катакомбы Антрацитового замка.

– Не могу поверить, что я не заметила это место в прошлый раз! – воскликнула я, спускаясь по темной сырой лестнице куда-то вниз, все глубже и глубже в недра замка.

Здесь было холодно, и с каждым шагом мне все больше казалось, что я увязаю в чем-то ужасно мокром. Стены становились влажными, и кое-где по ним даже скатывались вниз капли воды.

Я так и не легла спать после встречи с Дрейгоном. Так распереживалась, что сон как ногой сняло. Да-да, именно ногой, потому что рукой вышло бы не так жестко.

После того как я буквально выползла из покоев Антрацитового принца, меня еще час потряхивало как в лихорадке. Затем взошло солнце, и я решила не тратить времени даром, вновь отправившись на поиски Искры. Повезло хоть, что хозяином Дрейгон был гостеприимным и у меня на столике прямо посреди комнаты обнаружился завтрак, которым я и перекусила после бессонной ночи и перед своими очередными поисками, ставшими судьбоносными.

Когда я заново обошла половину замка, снова убив на это полдня, в какой-то момент прямо в каменной стене на первом этаже обнаружился едва заметный проход. Будто бы кто-то прятал его от меня прежде, а теперь любезно открыл моему взгляду.

Не хотелось думать, что проклятый вредный ворон еще в прошлый раз мог показать мне это место, но не захотел. Не хотелось гадать, почему именно сейчас он передумал и снял какие-то защитные чары невидимости.

Однако все указывало именно на это. Особенно огромная черная чайка, которая невозмутимо сидела на каменной русалке, причесывающей волосы прямо возле той самой скрытой двери. В какой-то момент я едва не прошла мимо нее, ведь прежде уже обследовала это место и ничего не нашла. Однако чайка, заметив мою ненаблюдательность, громко и пронзительно закричала.

Вы когда-нибудь слышали, как кричат чайки?.. Красиво?

Как бы не так! Орут, будто демонов призывают! И это нормальные чайки. А черные горланят так, что демонов хочется призывать уже вам. Лишь бы забрали отсюда и унесли подальше, а то, кажется, вот-вот кровь из ушей польется.

В общем, едва я оправилась от первого шока, как заметила лестницу, которая указывала путь на самые нижние, тайные этажи Антрацитового замка.

И вот теперь я шла по ним, стараясь не слишком стучать зубами от страха.

Колдовской дворец Хмури и снаружи-то был не слишком гостеприимным. А уж его недра в кромешной тьме, которая исчезала лишь от света моей масляной лампы, и вовсе могли лишить самообладания самого смелого человека.

А я таким человеком вовсе даже не являлась.

– И все же не верится, – пробурчала себе под нос, находя успокоение в собственном голосе.

Лестница кончилась, а я оказалась в самом низу.

– А мне не верится, что тебе, недоведьма, было сложно обнаружить рычаг открытия прохода, который торчит на самом виду, – каркнул кто-то над самым ухом и…

Я закричала и уронила лампаду.

Раздался грохот, я едва не растянулась на полу от ужаса, а мой визг разнесся по коридору катакомб громогласным эхо.

– Волшебненько… – пробубнила, вслушиваясь в собственные крики снова, и снова, и снова. То еще удовольствие, я вам скажу! – Хмуря, я тебя убью, – выдохнула тут же, едва над головой раздался каркающий смех.

Конечно, кто бы еще был способен едва не довести меня до инфаркта?

– Это того стоило, – хрипло ответил ворон через мгновение.

И я, не видя ничего вокруг, теперь слышала лишь тихое хлопанье его крыльев.

Раздражение охватило меня с ног до головы. Я сжала руки в кулаки, действительно мечтая придушить наглую птицу. Даже помня, кем он был на самом деле, я все равно страшно хотела мести. И с каждым днем, казалось, все больше.

Кроме того, я начала замечать, что мое отношение к ворону Хмуре и к человеку Дрейгону – это совершенно разные вещи. Словно они и впрямь являлись разными сущностями. Двумя личностями. Положим, в чем-то они и имели серьезное сходство. Например, в мрачности, какой-то темной харизме, замешанной на сарказме и остром уме. Но были и глубокие различия в их натурах.

Вот, скажем, ворон был полон ненависти и яда. Казалось, что, если бы он мог, уничтожил бы весь мир и себя вместе с ним. Ему не нравилось ровным счетом ничего. Ни вкусная еда, ни свет солнца, ни интересная беседа. Ничем его было не увлечь и не удивить. Хмуря почти совсем не умел смеяться.

Дрейгон же был совсем иным. Он улыбался. Он умел шутить, и его юмор был не только черным. И пусть в нем сохранялась их общая с вороном мрачность, я не могла бы назвать Антрацитового принца нелюдимым или асоциальным. Было видно, что ему нравится слишком многое вокруг… И ветер за окном, и луна на черном небе, и шелковый халат, и горячая ванна.

А иногда мне казалось, что ему нравится говорить со мной.