не так эффектно, как в прошлом бою, но также смертоносно… – согласился Олег.

Песиглавец встал на колени, пытаясь зажать рану руками, а затем представитель клана Пустыни Смерти резко ударил кнутом, срезав начисто голову гнолла, последняя покатилась по песку и остановилась лишь у стены арены.

Сидей поднял руки кверху и поприветствовал зрителей арены Хедимсей. Он безбоязненно отвернулся от последнего гнолла и раздавал воздушные поцелую прекрасным дамам, толпа ответила аплодисментами и одобрительными выкриками.

Третий оставшийся песиглавец рванул вперёд, сокращая расстояние, он надеялся воспользоваться моментом и хоть так убить Сидея. Когда гнолл уже начал замахиваться, чтобы нанести удар, справа от него появился велоцираптор, Союзник раскрыл пасть и одним укусом перекусил шею песиглавцу. Вторая голова весело запрыгала по арене и, судя по всему, совсем неслучайно, оказалась рядом с первой.

Сидей небрежно повернулся к велоцираптору, погладил по голове и пошёл к третьему гноллу, ещё живому, но истекающему кровью. Парень достал странного вида нож с пояса и демонстративно медленно отрезал песиглавцу голову, он поднял отрезанную голову над собой, демонстрируя зрителям, а затем передал её Союзнику. Велоцираптор аккуратно взял её в зубы и отнёс к двум другим. Арена взорвалась аплодисментами, распорядитель арены был в их числе:

– Великолепный бой! А вы чего расселись? Быстро готовится к выходу на арену, вы – следующие.

Глава 6

Гелиард

– Господин, а не лучше ли сделать всё ночью?

– Нет, – бросил через плечо Гелиард и, подумав минуту, решил снизойти до объяснений. – Сейчас всё стражники на арене Хедимсей, да и времени все приготовления займут много.

– Хорошо, господин.

Горбун еле успевал за Гелиардом, причиной тому был огромный заплечный рюкзак, висевший на спине слуги, и увесистый чемодан в руках. Гелиард и его слуга направлялись в городские сточные сооружения, а именно к центральному канализационному узлу, где находилась площадка с выходом к сточным водам. Вход располагался в неприметном каменном строении, больше походившем на склеп, металлическая решётка вместо двери запиралась замком.

– Одну минуту, господин! Я сейчас, господин! – задыхаясь, суетился горбун.

Слуга поставил чемодан ровно там, где сам и находился, а затем сбросил рюкзак, в котором обиженно звякнул металл о металл. Горбун достал из рюкзака странного вида чёрный предмет, походивший на кочергу с уплотнением к середине, а после этой самой кочергой зацепил замок.

– Быстрее! – скомандовал Гелиард.

– Уже, господин!

Кочерга раскраснелась, от замка пошёл сизый дым, полетели искры, и замок с тугим стуком разлетелся на части. Слуга бросился открывать ворота перед Гелиардом.

Внутри всё, включая потолок, было выполнено из гладкой плитки песчаного цвета, без узоров и изысков, лишь голая практичность. Гелиард и его слуга прошагали пару поворотов, теперь они отчётливо слышали звуки бегущей и бурлящей воды в каналах. Горбун морщил нос, а вот его господину вонь была безразлична.

– Пришли, – сказал Гелиард.

– Прямо здесь? Я думал, мы найдём место посуше и почище… – горбун огляделся.

Площадка, где они остановились, была залита водой и взяться ей было неоткуда, кроме как из разлившейся на днях канализации.

– Идеальное место, расставляй фонари, – скомандовал господин и горбун тут же принялся выполнять.

Слуга полез в рюкзак и достал складные фонари. Устанавливались они на изящные кованые треноги, которые тащил в рюкзаке горбун, и в собранном виде достигали трёх метров. Слуга сноровисто нанизывал одну часть конструкции на другую, и вскоре на площадке были установлены шесть фонарей, правда, все их основания утопали в воде, но господина всё устраивало, и горбун не стал на этом акцентировать внимание.

Гелиард принялся за чемодан, он аккуратно доставал и укладывал прямо в воду экзотические ингредиенты внутри пространства, расположенного между фонарей. Вот голова ворона ушла под воду, а чуть дальше красивейший цветок Мелоксианской орхидеи тихо кружится на поверхности. Обугленную ступню тиглана Гелиард небрежно кинул подальше от себя, а сердце, засохшее в крови и оттого почерневшее, уложил в самый центр. От всего этого у слуги комок подкатил к горлу, и он отчего-то не хотел знать, кому раньше принадлежало сердце, но мысли и взгляд всё время возвращались к почерневшему кусочку плоти.

– Всё?! – заискивающе, почти шёпотом проговорил горбун.

– Поправь фонари, а потом зажги в них травы! – приказал Гелиард.

Сам же господин отошёл на сухое место и сбросил плащ, горбун зажмурил глаза, следом за плащом последовала и маска. Слугу всегда пробирала дрожь именно от этого, когда господин представал в своём подлинном обличии. Лицо Гелиарда имело тёмно-серый цвет, оно зашевелилось и разошлось в стороны. Толстые ветви, покрытые корой, расправлялись, издавая древесный скрип. Там, где у человека на голове волосы, заколосились смятые листья, руки и ноги удлинились, выпрямляясь до нечеловеческих размеров. Тонкие пальцы-крюки также разогнулись и удлинились. Сердце горбуна застучало барабанной дробью, в висках бил набат, а спина вся покрылась холодным потом. Что-то жуткое было в его хозяине, нет, слуга знал, что Гелиард проклятый, изменённый и, кажется, уже не в первом поколении. Но каждый раз горбун с ужасом наблюдал за преображением своего господина. Как-то Гелиарду пришлось вступить в бой со стражей империи, и один из гвардейцев назвал его гелиоподом, с таким презрением и отвращением, что горбун запомнил это название.

– Чего застыл? Зажигай фонари! – скомандовал Гелиард застывшему на месте слуге, голос хозяина не изменился, он всегда был таким, бесцветным, безэмоциональным, безразличным.

– Сейчас-сейчас, – засуетился слуга, доставая свою кочергу.

Горбун схватил за конец свой нехитрый инструмент, слуга потёр руками кочергу, из её кончика вырвалась длинная струя огня, освещая всё вокруг. Теперь горбун без каких-либо затруднений смог дотянутся до верхушек фонарей, где и были заготовлены травы. Тусклый свет разогнал тьму, и слуга смог рассмотреть своего господина получше. Гелиард походил на дерево, вот только зловещее. Тёмные провалы на месте глаз, из которых вытекала чёрная смола. Вместо рта – пасть, скалящаяся острыми шипами, желтоватые плоды размером с мелкое яблоко висели сморщенными бородавками на руках, ногах и спине. Но больше всего горбуна поражал запах, что исходил от его господина, странный стойкий запах водорослей и пряностей, перебивавший вонь канализации, и от этого горбуну становилось жутко.

Слуга вновь уставился на чёрное сердце. Удар, ещё один, сердце застучало, разгоняя воду вокруг себя. Вода забурлила, закипела и почернела, а затем начала проваливаться в землю, водяная воронка ширилась и вот вода уже вся скрылась в воронке. В центре образовался провал, его края горели и плавились, а за ними виднелся трон. Трон совсем не Рафаэля, этот был чёрен как ночь, и ступени к нему были составлены из