Лариса настаивала на том, что сами данные следует отделить от сюжетной канвы.

– «Записки» содержат информацию, которую мы обязаны понять.

Ренат не мог не согласиться с тем, что текст только с виду кажется образцом посредственной беллетристики. В нем скрыта какая-то правда.

– Возможно, стиль намеренно размыт, чтобы не нести явных признаков, свойственных мужской или женской прозе. В редакции журнала мне пришло в голову, что автором могла бы быть Рассохина.

– Зачем ей дурацкий розыгрыш?

– Зачем! Вот в чем вопрос…

– Допустим, она неравнодушна к Бушинскому и решила таким способом закрутить с ним роман. Виртуальный и потому – особенный.

– Когда интрига раскроется, наш клиент будет разочарован, – заметила Лариса. – Рассохина потерпит сокрушительное фиаско. Такие мужчины, как Бушинский, не прощают обмана, тем более унизительного, что он легко поддался этому обману. Его самолюбие пострадает.

– Его самолюбие – не наша проблема. Мы должны уберечь Бушинского от наихудшего сценария.

– Понять бы, в чем заключается этот сценарий! Все мои попытки установить мысленный контакт с Джейн терпят провал.

– Ты испытываешь жуткий холод, окоченение и впадаешь в состояние сосульки? – нахмурился Ренат.

– Очень похоже. Я неоднократно пробовала осуществить телепатическое подключение. Как Вернер учил. Вышло именно то, что ты озвучил.

– Как будто в холодильнике побывала, да?

– В морозильной камере. Ужасное ощущение, – поежилась Лариса. – Чувствуешь себя мамонтенком Димой. Что бы это значило?

Ренат промолчал. Надо дальше штудировать текст, чтобы найти ответ на этот вопрос.

– С Бушинским проще, – признал он. – Начальное телепатическое единство мне удалось установить. Не скажу, что это было приятно. Прошлой ночью Самсону Карловичу… перерезали горло, и он истек кровью. Я не шучу!

– Так он что же… мертв?

– Не совсем. Его посетила ведьма, которая вместо крови перелила ему какое-то колдовское зелье. Выходит, Бушинский теперь не тот человек… вернее, он подвергся некой символической процедуре. В общем, я не могу найти этому объяснения.

– Ты меня пугаешь…

– Мне самому не по себе. Самсон Карлович преподнес сюрприз!

– Где он сейчас?

– Дома. Он явно не в своей тарелке после случившегося. Списывает всё на ночной кошмар. Может, так и есть… но я склонен считать, тот эпизод частью реальности, о которой мы пока не подозреваем.

Они сидели в зале для медитаций, жгли сандаловые угли и вдыхали ароматный дым, под который лучше думалось.

– Джейн пережила ледниковый период? – засмеялась Лариса.

– Я бы сказал – не пережила!

– Боже мой… а ведь ты попал в точку. Она замерзла! Насмерть…

– Но в рукописи об этом ни слова.

– Мертвые не пишут воспоминаний.

– Я бы не был так категоричен, – возразил Ренат. – Речь как раз идет о чем-то подобном. Представь себе реку, текущую между двух берегов. Один из них – жизнь, другой – смерть. Через реку можно проложить мост, а если найти мель, то и вброд перейти.

– По-твоему, Джейн… нашла мель?

– Она строит мост!

Ларису охватило нервное возбуждение. Она вскочила с дивана и начала прохаживаться вокруг курильницы, где тлели кусочки сандалового дерева. Запах дыма напомнил ей уроки Вернера, который утверждал: «Иногда вода течет вверх!»

Между тем Ренат включил ноутбук и открыл файл с текстом.

– В прошлый раз мы остановились на том, что Джейн схватила кочергу и приготовилась обороняться от незваного гостя…

* * *

Грибник постоял на пороге, вглядываясь в сумрак избушки, и сделал шаг вперед…

От прямого удара тяжелой железякой по черепу его спасло чутье. Доля секунды решила исход поединка. Боковым зрением он успел заметить мелькнувшую тень и резко уклониться в сторону. Кочерга задела его плечо по касательной. Благодаря своей реакции он отделался испугом и ссадиной.

Джейн выронила оружие, и железяка с грохотом упала на грязный пол. Грибник отбросил корзину и метнулся к ней, заломил руки за спину, ища, чем бы связать противника. В пылу борьбы вязаная шапочка свалилась с головы девушки, и ее волосы рассыпались по плечам.

Грибник растерянно пробормотал:

– Ты женщина?.. Какой черта ты на меня напала? Что я тебе сделал?

– Простите, простите… Это я со страху! Простите!.. Не убивайте меня!..

У нее стучали зубы, она вся дрожала. Грибник говорил по-русски с сильным акцентом.

– Это твой дом? – спросил он.

– Нет, нет… Я случайно наткнулась на эту хижину и заглянула внутрь. Из любопытства. Здесь можно переждать дождь…

– Где дождь? Нет никакой дождь!

Джейн сообразила, что перед ней – иностранец. Судя по акценту – англичанин. Ее папаша Чарльз прожил в Подмосковье много лет, но так и не избавился от характерного произношения, присущего англоязычному человеку.

Она не дергалась, не пыталась освободиться, и грибник ослабил хватку.

– Пустите… мне больно…

– Ты больше не будешь бить меня? – усмехнулся он.

Незнакомец хорошо знал русский, говорил почти без ошибок. Только иногда путался в окончаниях.

– Я не хотела!.. Я очень испугалась…

– Чего бояться?

– В лесу бродят разные люди.

– Не бойся. Я не собирался тебя трогай, – заверил ее грибник. – Веди себя смирно, и мы поладим.

– Пустите…

– Обещай, что не будешь кидаться на меня с палка.

– Не буду. Клянусь!

Джейн в эту минуту не подозревала, что встретила своего будущего мужа.

– Меня зовут Майкл, – представился он, отпуская ее руки. – Будем знакомы?

– Джейн, – буркнула она, делая шаг в сторону, и заметила: – В Британии не принято собирать грибы.

– Как ты догадалась, что я…

– По вашей речи.

– О-о! Я долго учил язык с репетитором, но всё равно проскакивать ошибки. Кстати, Джейн – не русский имя.

– Мой отец родом из Англии, – выпалила она. – Он жил в Лондоне, потом переехал сюда. Мы живем на другом конце поселка.

Удивление грибника показалось ей наигранным. Он заявил, что судьба свела их не случайно, и что он не ожидал встретить в избушке такую прелестную дриаду.