Миссис Краун подверглась резкому осуждению со стороны других родителей. Одна из матерей, попросившая не называть ее имени, сообщила, что адвокат Джулия Краун опоздала за дочерью далеко не в первый раз.

– Если ты постоянно задерживаешься, рано или поздно что-то в таком роде обязательно произойдет, – сказала эта достойная родительница. – Нет, я, конечно, ей сочувствую, но нужно же и головой думать. Решить в конце концов, что тебе важнее, очередная встреча с клиентами или собственная дочь? Вот я о чем.

Миссис Краун явилась в школу через полчаса после окончания уроков, и тогда только выяснилось, что девочки нигде нет. Все дальнейшие попытки обнаружить пятилетнюю ученицу успехом не увенчались. Имеются обоснованные подозрения, что она была похищена торговцами детьми или маньяком-одиночкой.

Генри Коллинз, майор в отставке, специализирующийся на поиске пропавших, подчеркнул, что в подобных обстоятельствах тридцать минут – это целая вечность.

– Тридцать минут соответствуют тридцати милям, – сказал Коллинз. – Обыскать район радиусом в тридцать миль очень нелегко. Честно говоря, людям, которые занимаются подобными вещами, и пяти минут хватит за глаза. Что еще хуже, удалившись на некоторое расстояние, похитители могут передать ребенка сообщникам, час-два – и бандиты уже покинули страну».

– Господи, – пробормотала Джулия, – но ведь все было совсем не так! – она взглянула на девушку. – Все было не так, клянусь вам!

Кассирша молча стояла за прилавком, уставившись на Джулию. Сбоку светился экранчик с цифрами «55.19». Ценой за покупки.

Дрожащей рукой Джулия протянула кредитку.

– А это… – девушка кивнула на разорванную газету, – вы можете забрать. Бесплатно.

3

Все стало еще хуже. Домой Джулия возвращалась в каком-то оцепенении и не заметила мужчину, топтавшегося у подъездной дорожки, или просто не придала ему значения. Она уже отпирала дверь, когда он подбежал к крыльцу.

– Миссис Краун! – заорал он. – Миссис Краун, я из «Дейли уорлд»!

Он поджидал ее у дома, у Джулии это в голове не укладывалось. Высокий мужчина за пятьдесят, с чересчур пышной шевелюрой, наводившей на мысли о парике, и клювастым ястребиным носом. Говорил как лондонец и выглядел довольно помятым, похоже, вел машину всю ночь. Репортер улыбнулся, показав желтоватые зубы. Крупные резцы чуть заходили один на другой, что делало его похожим на бобра.

– Миссис Краун, – зачастил он, – это правда, что вы опоздали в школу за Анной? Всего несколько слов, миссис Краун.

– Убирайтесь, – прошипела Джулия. – Вон отсюда.

– Всего пара вопросиков, миссис Краун. Так вы действительно опоздали? Вы сожалеете об этом?

– Прочь, я сказала, – повторила Джулия. – Оставь меня в покое, мерзавец.

– Вы сознаете свою ответственность, миссис Краун? – продолжал тот как ни в чем не бывало. – А может быть, даже вину? Хотели бы вернуться в прошлое и все исправить?

Как люди могут быть такими безжалостными? Если бы Джулия ответила «Да», все приобрело бы вполне невинный оборот: «Мать Анны призналась, что чувствует свою ответственность за случившееся. Она раскаивается, что вовремя не приехала, чтобы забрать свою дочь из школы». Люди по всей стране прочитали бы статейку, жуя утренний бутерброд и кивая головами: «Еще бы она не раскаивалась». А потом бы благополучно забыли обо всем и продолжили жить своей жизнью.

Им не было бы дела, что статейку настрочил лохматый, бессовестный журналюга, вцепившийся в несчастную мать на пороге ее дома, с тем чтобы ранить как можно сильнее своими вопросами. Так вот как работает пресса? Такова цена всех статей? Неужели им нечем больше заполнить свои желтые газетенки?

– Так как, миссис Краун? – произнес мужчина. – Просто скажите «да» или «нет».

– Оставь меня в покое, ты, кусок дерьма! – рявкнула Джулия. – Отвяжись!

Она повернула ключ в замке и распахнула дверь. Шагнув в коридор, обернулась к журналисту.

– Ты мерзок! – закричала она. – Стыдись!

– Ну, положим, – осклабился он. – Да только ведь это не я опоздал забрать свою дочь после уроков.

Джулия с грохотом захлопнула дверь. Стекла в окне над дверным проемом зазвенели, на мгновение Джулии даже показалось, что они разбились. Всем телом привалилась к стене, гладкая поверхность холодила лоб.

– Вот дерьмо, – шептала она, – дерьмо, дерьмо, дерьмо…

И тут только она вспомнила, что оставила молоко в машине. Звезды продолжали шутить.

– Что тут, черт возьми, происходит?

В дверях кухни стоял Брайан. Сам выглядевший как черт. Вообще-то, он был красивым мужчиной. У него были высокие, как у матери, скулы, темные, широко расставленные глаза. Даже располнев (как многие мужчины в его возрасте, начинавшие приобретать животы или вторые подбородки, от которых потом так сложно, если вообще возможно, избавиться), он все еще оставался привлекательным.

Именно его внешность сначала очаровала Джулию. Она и сама понимала тогда, что подход весьма поверхностен, но в конце концов в Лидском универститете на Брайана заглядывались все студентки. В Джулии взыграл охотничий азарт, и она решила во что бы то ни стало завладеть парнем. Что и проделала довольно непринужденно. Несколько словечек, предложение попить кофе и секс на втором свидании. Она сразу поняла, что он не амбициозен, но ей еще было неизвестно, ценит она мужское честолюбие или нет. Более того, спроси ее кто об этом, она бы наверняка заявила, что нет, не ценит. Что амбиции – это ничто, признак неглубокого человека, проявляющего излишний интерес к деньгам и социальному статусу вместо того, чтобы заняться по-настоящему важными вещами… Чем именно? Ну, там, творить добро, менять мир к лучшему, развлекаться… Да какая разница? Главное, не гнаться за деньгами и карьерным ростом.

В общем, Брайан казался идеальным мужчиной, разве что чуточку инертным. Мыслил в либеральном ключе, не готовил себя к вхождению в какую-нибудь корпорацию или политическую партию, внешне был привлекателен (и очень хорош в постели – куда более нежен, чем все предыдущие партнеры Джулии). Его политические и моральные убеждения вполне соответствовали взглядам самой Джулии и ее друзей. Вот только в отличие от них всех он сохранил их, повзрослев. Джулия и другие постепенно забыли о желании творить Добро и незаметно переключились на банальное зарабатывание денег. Они зачерствели. Что там говорится?.. Кто в двадцать лет не был социалистом, у того нет сердца, кто им остался и в тридцать – у того нет мозгов? Джулия и сотоварищи стали живым доказательством правоты неизвестного мудреца, зато их карьеры шли в гору. Но не карьера Брайана. Амбиции так и не пустили корни на пустыре его души. Он оставался все тем же двадцатилетним социалистом, каким был всегда. И все таким же, ну, или почти таким же, привлекательным.

Только не сегодня. Лицо пожелтело, щеки ввалились. Пресловутые широко расставленные глаза помутнели. Проросла клочковатая щетина. Кожа на шее обвисла, намекая на нарождающийся второй подбородок. Джулия заметила, что он постарел.