и быть таким же счастливым, как мы с Эйваном».

Поднимаю взгляд от текста и хмурюсь.

— Что скажешь? — спрашивает Райден, скрывая нетерпение.

— Либо я сошла с ума, либо это дурацкую бумажку написал кто-то, кто очень хорошо знает мой почерк.

— Почерк подделать не проблема, если есть образец. Но откуда бы кто-то третий знал подробности наших разговоров? — с сомнением спрашивает Райден. — Про любовь, традиции, звёзды?

Я не успеваю высказать свои подозрения, потому что Райден вдруг ведёт носом, как гончая, почуявшая добычу. Дарю ему вопросительный взгляд.

— Нам нужно в оранжерею, — говорит он, мгновенно приобретая собранный деловой вид. — Веспула посылает сигнал тревоги.

Глава 11. Тайное становится явным

— Сигнал тревоги? — переспрашиваю я обеспокоенно. — А как же охрана?

— Вот это и интересно, — кивает Райден. — Она посылает их лично мне.

— Ох…

— Ничего такого, скорее всего, — он ободряюще улыбается. — Она делает так в случае, если не хочет ставить на уши всю Академию из-за сбежавших экспериментальных растений, например. Я нанял этого скандального профессора, мне и расхлёбывать её деятельность внеурочно.

— И давно растения умеют бегать?

— У Веспулы периодически начинают… — вздыхает Райден и подходит к окну. — Ты со мной или хочешь отдохнуть?

— После того, что ты рассказал, я просто обязана взглянуть, — говорю я, но затем с сомнением смотрю на распахнутое окно.

Вряд ли Райден прячет за окном верёвочную лестницу. Он собирается лететь.

— Только вот я не могу обратиться в дракона, — напоминаю я уныло.

— Я не прочь тебя прокатить, — дарит мне лучезарную улыбку ректор.

Хорошо, что я не умею краснеть, впрочем, Райден всегда мог чувствовать моё смущение и без этих обычных для других реакций. Это очень смелое и провокационное предложение. В народе считается, что оседлать дракона дозволено только тому, кто, так сказать, седлает его и в человеческой форме.

Вечный иней, о чём мои мысли!

Раньше мне не приходило в голову кататься на Райдене — я вполне могла устроить с ним полёты наперегонки на своих мощных крыльях. Но теперь…

— Ты так притихла Вилле, — его улыбка становится всё более игривой. — Неужто Эйван тебя никогда не катал?

— Нет, ты будешь у меня первым, — отвечаю я насмешливо и толкаю его к окну, прежде чем он отпустил новый едкий комментарий.

Он превращается уже в воздухе. Гибкий силуэт дракона, чья чешуя в лунном свете блестит, как зеркало, совершает несколько кульбитов, разминаясь. Через пару секунд у окна уже сверкает серебром гостеприимно подставленный мне бок. Мне удаётся даже сохранить грацию, когда я перебираюсь на гладкую спину и хватаюсь за отливающую аквамарином и лазурью гриву.

— Не больно? — спрашиваю осторожно.

Дракон мотает тяжёлой головой и стрелой устремляется к оранжерее, которая сейчас сверкает так же заметно, как его чешуя. Снаружи стеклянное здание кажется совершенно тёмным, погружённым в сон, но затем я замечаю огни внутри. Кажется, в кабинете Веспулы.

Райден превращается в человека ещё до того, как окончательно касается земли. Меня он подхватывает на руки так легко и естественно, словно постоянно ловит барышень, которых только что доставил в место назначения. Словно почувствовав мои подозрения, он ставит меня на дорожку, успев шепнуть:

— У меня такое тоже впервые. В следующий раз я сверху.

— Говоришь, мы с Руби впали в детство, а сам шутишь так, будто тебе снова пятнадцать, — закатываю глаза я.

— Я про дракона. Вернёшься в форму — прокатишь, — возражает он невозмутимо и делает такой оскорблённый вид, что я и правда на миг верю, что это мой похотливый разум видит двойное дно в невинных словах благовоспитанного ректора.

Вспоминаю, бывало ли вообще такое, чтобы я дурачилась с Эйваном. Нет, он ждал от меня максимально холодного и отстранённого образа. А потом им же попрекал меня, изменяя с моей «горячей» сестрой.

Райден бесшумно отворяет передо мной тяжёлую стеклянную дверь. Мы заходим в оранжерею, она кажется тихой, по крайней мере, шествия изменённых алхимией растений я не вижу. Мы не успеваем сделать и шагу или позвать Веспулу, как широкие листья закрывают нас, словно ширма, а затем сбоку выскакивает виновница собрания с криком:

— Бернадетт! Это ты тут шуршишь?

Мы недоумённо смотрим на колдунью, но она подносит палец к губам, заставляя нас молчать, а затем поднимает его вверх и косится противоположную часть оранжереи. Оттуда доносится голос Тиоры:

— Нашла?

— Нет! — бойко отвечает Веспула. — Это просто драконьи фрукты разлетались. Посмотри ещё на грядках с шалфеем, а я проверю пальмы!

Взгляд Райдена становится выразительно-угрожающим.

— Ты послала сигнал, чтобы мы помогли тебе найти козу? — спрашивает он тихо.

Веспула яростно мотает головой.

— Я отвлекаю подозрительную личность! — возмущается она тоже шёпотом. — Скажи, ты ведь не посылал свою секретаршу проверить, как идёт работа с кровью Вильгельмины?

— В два часа ночи? — насмешливо уточняет Райден.

На лбу Веспулы проступает вертикальная складка.

— Меня так увлёк анализ, что я поняла: точно не усну, пока во всём не разберусь. Это просто потрясающе, идеально ложится в теорию стихий и…

— Веспула.

— Тиора пришла крадучись, она явно не ожидала, что я всё ещё тут! — мгновенно переключается Веспула. — Но завидев меня, она тут же начала нести что-то про беспокойство ректора, про то, что ты послал её проверить, как у меня дела и успею ли я к назначенному сроку. А ещё, дескать, ей не спится, и она хочет набрать ингредиентов на сночай. А сама пошла к грядкам с дурманом. Я вам клянусь, эта швабра считает меня тупой!

Веспула производит впечатление человека не от мира сего, которого очень легко обмануть. Роковая ошибка считать так. Как все представители человеческого рода, она может быть очень хитрой, когда это требуется.

— Но зачем ей дурман-трава? — бормочу я. Веспула дёргает плечом.

— Вот уж вопрос. Вряд ли она решила сварить любовное зелье: на дракона она просто так не подействует, а не драконы её не интересуют. Одно скажу точно: невинные зелья на дурмане не варят. В чьё сознание она хочет залезть?

Мы с Райденом переглядываемся. Он хмурится.

— Ты думаешь, что… — начинает он.

Я киваю. Взгляд Райдена становится тёмным, я вижу, как выступили желваки на его челюсти. Он не простит Тиору за предательство, как не простит себя за то, что не понял этого раньше.

Но ведь она такая простодушная и, скажем прямо, глуповатая, как можно было её подозревать?

Мягко касаюсь его руки.

— Ты не в чём не виноват, — говорю я ласково.

— Будь я прозорливее, вся наша жизнь сложилась бы иначе, — отвечает он, и я слышу тихий рык. — Но сейчас она ответит за всё.

Успеваю