этого короткого разговора наш воображаемый победитель превратил совершенно случайный статистический результат в некую мистическую предопределенность. Если вы считаете, что этот эксперимент слишком невероятен и потому мало правдоподобен, обратитесь к фондовой бирже. В конце биржевого дня (или недели, или месяца) вас волнуют только два реальных результата любого рыночного индекса или инвестиционного инструмента, и именно один из них вы и ждете. Будь то промышленный индекс Доу Джонса, сводный индекс NASDAQ, технические акции, криптовалюта, муниципальные облигации или свиные туши – не суть важно. Инвесторы завершат день, подняв или опустив цены по сравнению с днем предыдущим. Все могло бы остаться неизменным, но в данном примере если это и случается, то невероятно редко. И еще немного грубой реальности: в ожидании того, что цена упадет, вы продаете ценные бумаги человеку, который покупает их в ожидании того, что цена вырастет.

Независимо от того, как работает биржа и что прокручивается на ней за день, обоснования для этой прокрутки дают биржевые новости. Их всегда приходится брать в расчет, ибо в них можно найти объяснение даже небольшим частичным изменениям и колебаниям цен. Иногда они вообще не дают никаких обоснований, даже обоснований для скрытого недоумения. Рассмотрим, например, вот это типичное инвестиционное объявление, которое финансовая телевизионная сеть CNBC разместила в своем Twitter 10 декабря 2021 года[88]:

НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ИНФЛЯЦИЯ ЗА ЭТУ НЕДЕЛЮ ДОСТИГЛА МАКСИМУМА ЗА 39 ЛЕТ, ОСНОВНЫЕ СРЕДНИЕ ПОКАЗАТЕЛИ В ПЯТНИЦУ ВЫРОСЛИ, ВЫЗВАВ ЕЩЕ БОЛЬШИЙ АЖИОТАЖ НА УОЛЛ-СТРИТ.

Если бы сетевики из CNBC были более честными, то их объявление должно было бы выглядеть так:

ЦЕНЫ ПОДНЯЛИСЬ. МЫ ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕМ ПОЧЕМУ И ОШЕЛОМЛЕНЫ НЕ МЕНЬШЕ ВАС.

Чтобы разобраться в этом подробнее, возьмем, как и в предыдущем мысленном эксперименте, 1000 биржевых аналитиков с Уолл-стрит. Их, разумеется, гораздо больше[89], но давайте остановимся на 1000. Возможно, некоторые из них более умелы, но для нас важно, что все они хорошо умеют предсказывать культурные и рыночные тенденции и при этом прекрасно ориентируются в бесчисленных биржевых переменных, способных повлиять на их портфель и кошелек. Вот это почти всегда окупается. Теперь давайте на минуту представим, что инвестиционный рынок не поддается анализу, а совершенно стихиен. Если это так, то, даже используй они дротики для управления инвестициями, только 1 аналитик из 1000 десять дней подряд будет правильно предсказывать в конце дня итоги торгов. Здесь, как и в эксперименте с бросанием монетки, оказалось бы, что пятью днями ранее около 30 аналитиков правильно предсказывали итоги торгов в течение всех пяти дней. И из 1000 аналитиков остались бы только эти 30. При опросе эти 30 счастливчиков и, разумеется, самый последний из оставшихся непременно бы похвастались, что их успех основывался на особом маркетинговом даре предвидения. И мы им поверили бы, потому что результаты, которые они сумели предугадать в стихийном рыночном океане, выглядят впечатляющими, и такими они кажутся не только инвесторам, но и аналитикам, а разве такое возможно без особого дара?

Может ли быть так, что биржевик, признанный самым успешным аналитиком в этом году, будет самым успешным и в следующем году, и через год, и через два? Нет, такое вряд ли возможно. Я запросил на одном из сайтов, на которых оцениваются успехи биржевиков[90], данные за прошлые годы, и в ответ на мой запрос получил вот такую формулировку: «У нас пока нет возможности выложить на сайте исторический рейтинг среди экспертов». Ну что ж, нет так нет. Поэтому я сделал необходимые пометки, выждал еще пять месяцев и снова просмотрел их рейтинги. В июле 2021 года никто из первой десятки рейтинговых аналитиков не вошел в число лучших. В инвестиционных фирмах знают об этом недостатке, поэтому все их официальные публикации снабжены набранным петитом примечанием, что «прошлые результаты не являются показателем будущих результатов».

Если человек, ставший лучшим в этом году, будет таким же и в следующем, и через год, и через два, и так далее, это явный признак того, что происходит нечто экстраординарное, нечто из разряда чудес. Нам хочется, чтобы такие люди существовали. Нам нужно, чтобы они существовали. Они являлись бы для нас доказательством того, что мир познаваем, предсказуем, а не стихиен. Для нас это благо, потому что мы не понимаем случайностей и не умеем их предвидеть. Взять того же Уоррена Баффета, всемирно известного миллиардера. Его холдинговая компания Berkshire Hathaway последние полвека преуспевала, являя собой пример стабильности, но начиная с 1965 года и последующие 11 лет выдавала только негативные показатели, причем два последних года были совсем плохими. В 1974 году ее стоимость упала почти на 50 %, а в 2008-м – более чем на 30 %[91]. Опять случайности. Опять непостоянство. А нам нужен постоянный победитель. Мы хотим такого победителя. Того, который из года в год поддерживает стабильность рынка, не допуская непредсказуемых колебаний.

Удивительно, но такой человек вроде бы даже существует. Вернее – существовал. Его звали Берни Мейдофф. Он многие десятилетия выходил сухим из воды из всех невзгод и неурядиц, бросая вызов всем случайностям. Должно быть, он был или богом в своем деле, или великим мошенником. Или богом по части мошенничества. Взяв на вооружение мошенническую инвестиционную схему, изобретенную еще в начале ХХ века итальянским бизнесменом Чарльзом Понци (она так и называется «схема Понци»), он украл у ничего не подозревавших инвесторов почти 65 миллиардов долларов. Приговоренный в марте 2009 года к 150 годам тюремного заключения, он умер в заточении в апреле 2021-го.

Некоторые утверждают, что фондовая биржа – это самое большое в мире казино. В общем и целом я с ними согласен. Единственное но: там никто не принесет вам бесплатные алкогольные напитки.

* * *

Даже если посещение Лас-Вегаса и не входит в наши планы, с вероятностями нам приходится иметь дело чуть ли не каждый день: они неизменно присутствуют в тех решениях, которые мы принимаем. Рассмотрим, например, распространенные в народе реакции на так называемые ГМО. Эти реакции, как правило, бимодальны и зависят от политической платформы, на которой стоит человек, что само по себе является тревожным сигналом. Ведь истинность и эффективность науки не зависят от политических взглядов, да и не должны от них зависеть. Однако «левые» рассматривают ГМО как зло, как бедствие, наносящее вред и здоровью человека, и всей цивилизации. Ученые и «правые»[92], наоборот, относятся к ГМО очень даже положительно. Я не буду касаться дискуссии на эту тему, ибо она выходит далеко за рамки этой книги, однако мне однажды довелось озвучивать один документальный фильм[93], где рассказывалось с точки зрения науки о ГМО и