- Как ты могла! – Девчонка подсаживается ко мне. – А я иду на бал с Иваном Раском. – Ее глаза сияют от радости. Похоже, Лотта переживала, что придется идти вообще одной. – Лена была так любезна, что договорилась с ним об этом, представляешь?

- А как же Ульрик? – Напоминаю я. – Разве он тебе не нравится?

Лотта заметно сникает, но к ее рту до сих пор приклеена улыбка, которая не позволяет настоящим эмоциям выбраться наружу.

- Ульрик? – Она беззаботно отмахивается. Выходит как-то неловко. – Где он, а где я – птицы совершенно разного полета! К тому же, Улле уже пригласил Эллу.

Очевидно, что это тоже дело рук заботливой Сандберг. Надо же, какая прыткая. И властная.

- Ясно.

Лотта толкает меня в бок.

- Ну, ты что! Не печалься. Если хочешь, я попрошу за тебя Лену, и она договорится, чтобы Стуре Нильссон пригласил тебя на бал.

- Ох, нет, спасибо. – Кашляю я. – Это лишнее. Сама как-нибудь разберусь.

- Я в тебя верю! – Радостно жмется к моему плечу девушка. – К тому же, ты такая хорошенькая: уверена, найдется много желающих позвать тебя на бал. К тому же, еще достаточно времени до праздника!

- Вот именно. – Хмыкаю я.

Как бы то ни было, без сводничества всесильной подружки викинга я уж как-нибудь обойдусь.

- Кстати. – Я поворачиваюсь к Шарлотте. – А ты слышала о том, что Стину нашли?

- Что? – Глаза девушки округляются. – Где она? Как она? С ней все в порядке?

О, боже…

- Я слышала, что она… мертва.

- Какой ужас! – Восклицает на весь класс Лотта.

Все оборачиваются к нам.

- Тише. – Прошу ее, наклоняясь. – Я сама узнала об этом только что.

- Какой ужас… - Шепчет девушка, пряча лицо в ладони. В аудиторию входит преподаватель, и ей остается только шумно вздохнуть. – И что с ней произошло?

Чтобы не пускаться в долгие объяснения, я лишь жму плечами:

- Без понятия. А ты ее знала?

Слава богу, классу до нас уже и дела нет: все смотрят на учителя.

- Конечно. – Кивает потрясенная Лотта. – Она – одна из близких подруг Лены. Стина последние месяцы встречалась с Александром Экманом – ты могла видеть его на игре. Светленький такой, с короткой стрижкой и большим носом-картошкой.

- Припоминаю.

- Ему придется нелегко, это такой удар для нас всех…

- Да уж.

После уроков я ищу Сару, но нигде не нахожу.

Жаль, не записала ее номер телефона. Мне очень хочется спросить у нее о многом. В том числе и о том, знала ли она погибшую девушку, и что все-таки сообщила матери Сары взятая с могилы земля.

Но главное даже не это, а то, что почему-то юная цыганка кажется мне самым надежным человеком в этом городе. Именно с ней мне хочется поделиться своими мыслями по поводу Бьорна и его странных трансформаций.

Проходя мимо кладбища, я останавливаюсь у ограды, обвитой плющом. Вижу, как в церковь, стены которой поросли желтоватым мхом, входит светловолосый мужчина с короткой, ухоженной бородой. Он – богослужитель: я догадываюсь об этом, заметив на его шее воротник-колоратку. Неужели, это сам пастор Хельвин? Тот, что брат начальника полиции?

Мужчина скрывается в здании, а я так и продолжаю какое-то время стоять у кованых ворот, рассматривая витражи в сером здании храма.

И только вдруг жалобно завывший ветер заставляет меня, наконец, опомниться и отойти от ограды – звук стоит такой, будто кто-то стонет, моля о пощаде. Откуда этот звук? Я верчу головой по сторонам, но так и не могу понять, откуда он исходит. Словно отовсюду сразу или даже из-под земли.

Понять это мне так и не суждено: ветер, очень похожий на душераздирающий крик, быстро стихает, и я уже спешу уйти подальше от этого мрачного места.

Войдя в дом, я застаю тетю смотрящей телевизор.

- Что там?

Ингрид вздрагивает и оборачивается.

- А, это ты… - Тяжело выдыхает она. – И указывает на экран. – В лесу нашли девочку, это ужасно.

- Найдено тело пропавшей Кристины Меллер… - одними губами читаю я в бегущей по экрану строке.

- Похоже, что постарался дикий зверь. – Печально сообщает корреспондент. – Пресс-служба полиции заявила, что тело сильно обезображено, другой информации пока нет.

И далее камера захватывает силуэты правоохранителей, торопящихся к месту преступления. Одного из них я уже однажды видела в школе – это отец Бьорна.

- Начальник Хельвин, позвольте! – Пробивается к нему корреспондент.

- Никаких комментариев! – Резко отрезает служитель закона и скрывается за натянутой вдоль деревьев желтой лентой.

- Ну что ж, будем держать вас в курсе новостей. – Вздыхает журналист, пожимая плечами, и вдруг ее лицо вытягивается. – О… Снимай-снимай. Похоже, на место прибыли родители пропавшей девочки.

Видеть их несчастные лица – выше моих сил.

И я поднимаюсь к себе.

В эту ночь мне снова снится красная шкатулка, странное закругленное поверху окно, через которое виден пик Черной горы, и лицо Сары, которая больше не танцует – ей не до этого, девушка громко кричит. В ее глазах дичайший ужас – такой, будто бы она увидала собственную смерть.

Отсутствие Сары на уроках заставляет меня начать волноваться. Даже когда у нас нет общих занятий, ее хрупкая фигурка хоть пару раз за день, да мелькает в толпе учеников, но только не сегодня. Я рыщу глазами с утра на крыльце, потом в холле, под высокими сводами, затем на переменах, но мне так и не удается повстречать ее.

Этот факт заставляет обратиться к нескольким одноклассницам для сверки общего расписания, и тут мне везет: одна из них припоминает, что в этот день недели всегда встречается с цыганкой на обществознании – оно идет у нас последним уроком. Остается только дождаться.

Весь день гимназия обсуждает смерть Стины: к обеду история обрастает таким количеством подробностей, что я перестаю прислушиваться к разговорам и сплетням. Одни ученики утверждают, что девушку изнасиловали и убили сектанты, другие – что ее растерзала стая волков, которых уже отловили, доставили в полицейский участок и усыпили. Но безумнее всего звучит версия о том, что Меллер стала жертвой некоего кровавого ритуала, который сама же и инициировала, дабы обрести бессмертие.

Я уже ничему не удивляюсь.

Похоже, жители Реннвинда обожают рассказывать страшилки, верить в них и дрожать потом от страха.

С трудом дождавшись нужного времени, я вхожу в аудиторию, в которой состоится занятие по обществознанию. И мой взгляд тут же натыкается на Хельвина.