Пейе. Было глупо то, как он говорил о боли, вспоминая ее.

Он никогда не сможет заявить на меня права.

Тошнота снова появилась, но я мог справиться с ней немного лучше. Мысль об этом как о слабости сделала свое дело. Моей тьме не нравилась слабость. После этого было легче сближаться с Люцианом на короткие промежутки времени.

Я все еще много лаял на него, а этот стиль разговора давался ему нелегко.

— Привет, — поздоровался он.

Я едва взглянул на него.

Он больше не обращал на это никакого внимания. В его глазах не было разочарования, как раньше, и он не задумывался и не раздражался каждый раз, когда я пытался игнорировать его.

Он как бы взрослел. Может быть, у короля Хельмута был с ним серьезный разговор о том, чтобы он дважды подумал, прежде чем заявлять на меня права.

Он был наследным принцем Тита. Его будущее было важнее, чем обещание тринадцатилетнего подростка.

Я сделал глубокий вдох, и мой желудок слегка скрутило. Я закрыл глаза и сделал мысленную пометку. Никаких глубоких вдохов, когда он рядом. Я медленно выдыхал. Пытаюсь унять скручивание в животе.

Можно было надеяться, что Люциан нарушит свое обещание и никогда больше не попытается заявить на меня права.

Я лег спать далеко за полночь. Я изо всех сил старался заснуть. Когда проснулся на следующий день, то обнаружил на полу серебристый конверт.

Люциан все еще спал. Это могло быть для него, но это не помешало мне встать с кровати и поднять конверт.

Мое сердце екнуло, когда я увидел на нем свое имя.

Она снова звала меня.

Я все еще чувствовал себя полным дерьмом из-за того, что сделал с ней. С того дня я даже не разговаривал с Табитой.

Мастер Лонгвей мог легко заставить ее встретиться со мной. Я надеялся, что это было не так, но это было возможно.

Время ползло. Я ненавидел свои потные ладони и отсутствие концентрации. Не то чтобы у меня действительно была какая-то концентрация с самого начала, но я чувствовал себя таким взвинченным. Я не знал, было ли это из-за того, что я снова увижу Ирен, или из-за того, что тьма подкрадывалась снова.

Когда, наконец, пришло время, я собрал книги и вышел из класса прежде, чем профессор успел что-либо сказать.

Я добрался до башни, страшась каждого шага. Почему я так нервничал?

В такие моменты, как этот, я жалел, что у меня нет моего дара предвидения — моей способности Лунного Удара. Чтобы знать, что должно было произойти.

Я протянул руку, чтобы постучать в дверь.

— Входи, — сказала она, прежде чем мой кулак коснулся двери.

Она всегда знала. Это было страшно, но в то же время удивительно, насколько сильным был ее дар.

Я открыл дверь.

Ее глаза сразу же нашли мои, и я отвел взгляд, возвращаясь к двери, когда закрывал ее.

Пожалуйста, больше никаких ссор.

Никто из нас не сказал ни слова, пока я крался к креслу.

Она схватила свою трубку и закурила. Она не делала этого перед другими; в трубке была трава. Ее можно было учуять за милю.

Она сделала несколько затяжек, занимая стул напротив за столом.

Мои глаза остановились на ней.

Дым валил большими белыми клубами. Запах травки наполнил ее комнату, от него у меня волосы на руках встали дыбом, когда я вдохнул.

Она положила трубку и посмотрела на меня.

— Мне жаль, что я вела себя как маленькая девочка. — Она ущипнула себя за нос.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Небольшая головная боль. — Она слегка нахмурилась и снова посмотрела на меня. — Я не хочу ругаться.

Я встал со стула и сел на край стола перед ней. Я наклонился и обнял ее. Ее волосы пахли клубникой, смешанной с медом или ванилью. Этот сладкий аромат стал одним из моих любимых запахов.

— Мне тоже жаль. Это было глупо, и я подумал, что, может быть, мастер Лонгвей ничего не заподозрит, если я буду с девушкой моего возраста. Это ничего не значило.

— Я поняла это благодаря маленьким Видениям, которые я улавливаю о тебе. В последнее время так трудно понять, куда ты идешь.

Почему она не могла увидеть мою судьбу? В этом не было никакого смысла.

— Это причина, по которой у тебя болит голова?

Она пожала плечами.

— В последнее время мне приходится форсировать это.

— Почему?

— Не знаю. Думаю, это связано с тем, для кого ты был создан, Блейк. Даже если твоего истинного всадника не существует, его кровь связана с твоей. Его род все еще защищает тебя, как Ал когда-то защищал твоего отца. И я думаю, чем большей опасности подвергается твоя душа, тем труднее мне становится видеть.

Я кивнул. Зачем я вообще пытался?

Она погладила меня по руке. Затем ее рука коснулась моей, и наши пальцы переплелись.

Тишина наполнила башню.

Наконец, Ирен встала передо мной. Я смотрел на нее несколько мгновений, а затем наши губы соприкоснулись. Сначала поцелуй был мягким и нежным, но вскоре он превратился во что-то гораздо более сильное, в голод, который я не мог игнорировать.

— 14~

Потом мы выкурили по одной сигарете. Зверь снова был удовлетворен. Окончательно.

Я не мог поверить, как мне повезло получить еще один шанс с Ирен. Она была не из тех женщин, которые легко их выдают. Я знал Лунных Ударов, и дать второй шанс было для них одной из самых трудных вещей.

— Мне нужно идти. — Я заставил себя выпрямиться, спустил ноги с ее кровати и схватил боксеры с пола у ног.

Когда я натягивал их, ее руки прочертили завитки на моей спине. Ее мягкие губы ласкали мою кожу. Мурашки пробежали по моему телу.

Я улыбнулся.

— Ты был прав насчет девушки. — Она опиралась на одну руку, белье прикрывало ее идеальную грудь.

— Я не понимаю.

— Она здорово отвлекает, когда дело доходит до мастера Лонгвея, Блейк. Нам это понадобится, если ты хочешь, чтобы эти отношения увенчались успехом.

Что? Правильно ли я ее расслышал?

— Ты хочешь, чтобы я виделся с Табитой?

Она улыбнулась.

— Да, я думаю, это сделало бы тебя самым счастливым парнем под этим солнцем. Иметь двух девушек, с которыми можно делать все, что захочешь.

Я недоверчиво усмехнулся.

— Ты сумасшедшая.

— Нет, я серьезно. Он не может узнать, Блейк. Если он подумает, что ты встречаешься со Снежным Драконом, нам будет намного легче видеться.

Я прищурился.

— Она будет ожидать от меня определенных вещей, Ирен, если я