– Многие женщины отдали бы все, чтобы оказаться на твоем месте, да и журналисты, безусловно, тебя любят. – Бастьен наблюдал за Аной, вертя в пальцах бокал.

– Я – не многие и не ищу славы, если ты на это намекаешь. Я просто работаю.

– То есть появляться на публике в откровенной одежде, под руку с моделью-мужчиной – это тоже твоя работа? – Внутри у Бастьена все сжалось, а его пальцы сдавили ножку бокала.

– Очень часто одни и те же фотографии корректируются и используются повторно. Но откуда ты узнал об этих снимках? Ты что, следил за мной?

Бастьен почувствовал, как его щеки заливает румянец. Он не хотел признавать, что интересовался Аной с тех пор, как она стала лицом «Бриллиантов Хейдекера».

Их взгляды встретились, и он ощутил жар во всем теле.

– Меня это интересовало из деловых соображений.

– Правда? – рассмеялась Ана. – Неужели у влиятельного бизнесмена нет подчиненных, которые сделали бы это за него?

Бастьену стало еще жарче. В разговоре все отчетливее звучал чувственный подтекст, что неизбежно происходило, когда они оставались вдвоем. Его взгляд скользил по губам Аны, спускался к шее, задерживался на груди, а потом вновь поднимался.

Ана облизала полные губы. Бастьен был готов отдать все на свете, лишь бы снова ощутить их вкус. Каждый раз, когда он смотрел на нее, ему приходилось сдерживать необузданное желание.

– Не смотри так на меня, моя маленькая.

– Как так? – удивилась она. – Подскажи мне, Бастьен. Я, видимо, чего-то не понимаю. Ты целуешь меня, когда тебе вздумается, ласкаешь, держишь за руку, а я не могу смотреть на тебя?

– Ты не просто смотришь. Ты искушаешь меня.

– А тебе не приходит в голову, что я так реагирую, потому что ты мне нравишься?

Бастьену доводилось иметь дело с женщинами, которые прямо говорили, что им от него нужно. Но Ана не из их числа. Он видел, как она боролась с собой, прежде чем прошлой ночью отдаться во власть невероятной силы, притягивающей их друг к другу.

Но ему не хотелось, чтобы она путала сексуальную связь с чем-то другим или, что еще хуже, вкладывала в нее более глубокий смысл. Ему были не нужны эмоции. Они приносят несчастье и отторжение.

Ана откашлялась:

– Прошлой ночью…

– Все, что могло между нами произойти, уже произошло. Позволив соблазну и эмоциям управлять моей жизнью, я буду не лучше, чем… – Бастьен запнулся, чуть не выдав свою тайну.

– Чем твой отец? Ты это собирался сказать, не так ли?

Он встал, подошел к обрыву и посмотрел на озеро.

– Оставь это, Ана.

– Ведь я угадала. Чего ты так боишься?

– Ты думаешь, я боюсь?

– Ну… а что тогда? Ты не позволяешь себе жить эмоциями и злишься на каждого, кто пытается узнать тебя получше.

Смех Бастьена показался нервным даже ему самому.

– Ты хочешь, чтобы мое сердце было нараспашку, как у героя любовного романа?

– Нет, но ты позволяешь грехам родителей влиять на твою жизнь.

– Родители. Множественное число. А как насчет тебя, Ана? Разве ты не хранишь девственность из-за того, что не хочешь повторить печальный опыт матери?

– Я больше не девственница, – мягко напомнила она. – И я изо всех сил стараюсь не быть похожей на мать.

Ее уверенность разбудила в его душе нечто. К своему огорчению, Бастьен понял, что это зависть.

Ана подошла ближе.

– То, что случилось шестнадцать лет назад, ужасно. Я там тоже была, помнишь? Но твои родители по крайней мере не расстались. Тебе повезло.

Бастьен горько усмехнулся.

– Повезло?! Ты называешь жизнь с отцом, не скрывающим свои любовные похождения, и с матерью, которая, вместо того чтобы защитить сына, пытается покончить с собой, везением?

– Повтори! – задыхаясь, попросила Ана.

– Ты слышала, – ответил он полным боли голосом.

– Но я думала… О, Бастьен, прости меня!

Ее грудь сжалась, но это не имело ничего общего с астмой. Ану переполняло сострадание к Бастьену. Сколько ему пришлось пережить!

– Забудь, – отрезал он.

Ей не хватало воздуха.

– Что-то не так? – спросил он, прищурившись.

– Ничего, я в порядке. Когда твоя мать хотела покончить с собой?

– Пора возвращаться.

– Бастьен, пожалуйста, поговори со мной…

– Нам нужно поспешить, если ты не хочешь попасть под дождь.

Ана посмотрела на небо и с удивлением обнаружила грозовые облака.

Они собрали вещи и вернулись на катер. Несколько раз она чувствовала на себе напряженный взгляд Бастьена. Он оставил корзину в крошечном камбузе и проводил Ану в единственную каюту.

– Оставайся здесь. Если пойдет дождь, нас может слегка потряхивать.

– Я останусь, если ты пообещаешь, что в замке мы поговорим.

– Да, поговорим, – раздраженно бросил он и вышел.

Ана попыталась расслабиться, но мысли вихрем кружились в голове. Ее снова охватило сострадание.

Она направилась к двери, но, увидев свое отражение в зеркале, охнула и замерла. Ее лицо было белее полотна, в глазах плескалась боль, волосы спутались.

С этим она может справиться и позже. Ее гораздо больше пугал беспорядок в душе. Ана боялась, что путь, который выбрало ее сердце, полон опасности.

Погруженный в мрачные мысли, Бастьен подвел катер к причалу. Что с ним случилось? Как мог он ослабить самоконтроль до такой степени, что посвятил Ану в свою тайну?

Он думал, что похоронил ее на недосягаемой глубине. Однако потребовалась всего пара слов, чтобы ввергнуть его в пучину боли.

Бастьен спрыгнул на причал, благодаря Бога за то, что съемочная группа приезжает только завтра. Чем быстрее он разделается с рекламной кампанией, тем быстрее вернется к своей обычной жизни. К жизни, в которой нет Аны, нет страстных взглядов шоколадных глаз. Правда, она кажется унылой и пустой…

Выругавшись про себя, он обернулся. Ана стояла на палубе, придерживая рукой волосы, развевающиеся на ветру.

Он с трудом мог дышать. Один лишь взгляд на нее заставлял его мир рушиться. Будто поняв, о чем он думает, Ана разомкнула губы. Страсть ударила Бастьена прямо в пах, и он почувствовал себя беззащитнее новорожденного котенка. За всю историю его отношений с женщинами ни одна не вызывала у него столь сильной реакции.

Боже мой! Праздное времяпрепровождение лишь сбивает его с толку. Он должен вернуться к фактам, цифрам и деловым переговорам. Ему не нужна Ана.