– Ладно, – сказал я бодро, – пойду смотреть, что там у конкурентов. Наноботы сейчас разрабатывают в семи тысячах фирм!.. И у некоторых уже есть прототипы.

Саруман буркнул ревниво:

– Громоздкие и дорогие. А уменьшить то и другое не выйдет, тупик, не той дорогой шли. Так что у нас все шансы на победу.

– Прекрасно, – заявил я. – Но все же посмотрю, как у них и что. А также насчет финансирования наших разработок.

Я погасил экран, хотя не выключил, иногда полезно понаблюдать за друганами, когда уверены, что их никто не видит.

Глава 14

Несколько дней своего квантового времени потратил на работу над ошибками. Нужно повысить, как говорят в таких случаях, чувствительность своего нового тела, хотя в моем случае надо сперва вообще оснастить себя этой самой чувствительностью.

Мое тело чисто аватарное, даже кофе пил, не чувствуя его вкуса, хотя для сидящей напротив Маргариты довольно жмурился и похваливал.

Не чувствовал и холодной воды, по которой брел, как и стучащих по голове тяжелых капель воды, пока не воспринимаю запахи, да и цветопередача, подозреваю, сдвинута, нужно откалибровать, только найти сперва точные параметры.

Пока решал одну за другой задачи и поэтапно оснащал виртуальную кожу чувствительностью, параллельно поглощал из инета новости науки и хайтэка.

Больше всего восторга в обществе вызвало сообщение из Международного медицинского Центра перспективных направлений науки о том, что удалось синтезировать пилюли, которые вызывают сильнейшее опьянение и понижают ай-кью почти до нуля, все зависит от дозы.

Даже если проглотить целую пригоршню, все равно не будет никакого похмелья, утром все равно просыпаешься свежим и бодрым.

Я зарычал в бешенстве, такое пойдет нарасхват, спешно создадут производство с филиалами в разных странах, получат миллиардные инвестиции, пилюли будет модно принимать после работы, на вечеринках, в ночных клубах, корпоративах и вообще везде, где хотят отдохнуть и развлечься, а мозг вечно мешает, нудит, напоминает то о нравственности, то о последствиях, вот и будет постоянный отдых и расслабление, а человечество образовалось и достигло высот только благодаря напряжению всех сил, а те цивилизации, что расслаблялись, затаптывали и стирали в пыль…

Огромный перекос, что стал заметен именно в нашем постиндустриальном обществе, это смещение полюса силы с тех, кто создавал и все еще создает современный мир, на тех, кто тупо развлекает, причем все более непотребными шуточками ниже пояса, тем самым тянет мир обратно в пещеры.

Никогда раньше комедианты, шуты и фигляры не были настолько богатыми, именитыми. Их теперь знают по именам, в сетях дураки постоянно смакуют подробности из их жизни, кто какие трусы надел, кто с кем вяжется и с кем перестал вязаться.

А любая известность дает определенную власть. Актер, который в кино ни одного слова не сказал от себя, а только послушно повторяет написанное сценаристом, в быту позволяет себе важно рассуждать перед десятком протянутых к нему микрофонов, что нужно делать в экономике, политике, какая наука нам нужна, а какая не нужна.

Никакие законы не могут остановить их напор, даже ограничить. Что в таких случае сделал Сулла, чтобы спасти Рим?

В кармане толкнул в бедро мобильник, я порадовался чувствительности кожи, одно дело в теории, другое вот так в полевых испытаниях.

– Алло? – сказал я и вытащил из кармашка, говорить могу и так, но тыкать мысленным усилием затратнее, чем привычно пальцем. – А, Маргарита, дивный цветок…

– Привет, – прозвучал ее свежий голосок, на экране появилось милое лицо с ослепительной улыбкой, что должна сразу заверить: у нее все прекрасно, никаких проблем, не волнуйся, ничего на тебя не повешу, все хорошо, сама решаю все свои проблемы. – Как у тебя день сегодня?

– Готовлюсь, – сообщил я. – Чищу сапоги, подкрашиваю усы перед зеркалом и расчесываю бакенбарды. У меня сегодня свидание с очаровательной женщиной! Завидуй.

Она весело засмеялась, глаза вспыхнули радостью.

– Правда? Где?

– Где она возжелает, – ответил я. – Хоть на краю света.

Ее смех прозвучал, как серебряный колокольчик в руке ребенка, которым тот трясет над головой в чистом детском счастье.

– У фонтана в сквере тебя устроит? Это в твоем районе.

– Вполне, – ответил я.

Народ отдыхает в сквере, то есть большинство уселись на лавочки и жрут из пакетов кто попкорн, кто пиццу, кто большие сочные пироги.

Это так называемый простой народ, та самая массовая часть населения, к которой постоянно применяется этот эпитет. Так прессой подчеркивается и вводится в культ его простые демократичные ценности, что не превосходят желания животного, которому бы только есть, спать и развлекаться, зато послушно работает и не мечтает о чем-то высоком, не мешает властям направлять их туда, куда те считают правильным.

Остальная часть, о которой говорить и заботиться не принято, пусть барахтаются и выживают сами. Это малочисленные группы ученых, бизнесменов, политиков, еще помнят, для чего их кистеперый предок выполз на сушу, а один из его потомков выкрал огонь с Олимпа.

Я оставил автомобиль у тротуара, стоянка поблизости, он поспешно отъехал, здесь парковаться нельзя, а я пошел по широкой дорожке в сквер, увертываясь от скейбордистов и велосипедистов, которые игнорируют любые запреты либерального мэра.

По обе стороны дорожки жарят шашлыки, шаурму, казан-кебаб, басму, чашушули, готовят хачапури и чахохбили, простой человек всегда готов жрать, инстинкт велит наедаться впрок, когда еще выпадет такая удача, мамонтов все меньше…

Народ любой отдых воспринимает как возможность сесть на лавочку и начать есть в три горла. Шутка ли, голодал еще с эпохи мезозоя, даже с палеолита, еще и сейчас где-то в Африке голодает, так что инстинкт велит жрать и жрать, а то вдруг это щасте прервется.

Лавочки заполнены жрущими, гуляют лишь те, кто еще не затарился и не отыскал свободное место, где можно опустить афедрон на лавку пошире и поставить рядом набитую едой сумку.

Среди толстых и раскормленных баб попадаются и стройные женщины с классическими формами, это те, кто каторжным трудом, диетами и шейпингом держат себя в нужном образе, это не простые и не для простых. Простые лишь поглядывают завистливо, прекрасно понимают, их судьба – такие же простые толстые бабы, с которыми все просто и без всяких умствований.

Фонтан бьет как из зенитки строго вверх, потому зенитка и называется зениткой, там струя рассыпается в мельчайшую пыль, опускается уже не каплями, а освещающим влажным и прохладным облачком.

К счастью, сейчас не день Всероссийского Дебоша, в бассейне вокруг статуи с фонтаном никто не плещется в полосатых майках, простой народ избегает любых бесчинств, пока трезвый, а бегемотистые